История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III - [30]
В не меньшей степени была регламентирована жизнь и монашествующих лиц. Тем более, что уже к 536 г. только в Константинополе и его окрестностях насчитывалось 67 мужских монастырей, не считая женских. Вообще, следует отметить, царь испытывал особый пиетет к монашеству, полагая этот институт идеалом христианской жизни. Святой Юстиниан писал: «Монашеская жизнь столь почётна и делает вступившего в неё столь угодным Богу, что может освободить его от человеческих слабостей, от покорности естественным нуждам, обогатить его знания, очистить и возвысить его помыслы». Поэтому, главная задача монаха — изучать Священное Писание и совершенствоваться в духовном подвиге. «Если в монастыре нет церкви, то, поскольку монахам не позволяется совершать прогулки и общаться с другими людьми, мы приказываем, чтобы они присутствовали в церкви только во время службы, в сопровождении настоятеля, диакона и старших монахов, и чтобы после окончания службы они возвращались в монастырь и оставались там, славя Всемогущего Бога, и посвящали себя изучению Библии. Поэтому в монастырях всегда должно быть достаточное количество этих книг, чтобы каждый мог очистить свою душу и омыть её водой Священного Писания, ибо частое и внимательное изучение освобождает от искушения, обмана и всех человеческих забот»[142].
Согласно 123-й новелле императора поступать в монашеское звание разрешалось всем желающим, вне зависимости от сословной принадлежности; при этом родителям запрещалось препятствовать своим детям уходить в монастырь. Это право распространялось и на рабов, при условии, что их господа дали на это согласие (5-я новелла). Даже в отсутствие завещания дети, желавшие по достижении установленного возраста стать монахами, получали четвёртую часть наследства — законодательство св. Юстиниана вообще очень подробно определяло имущественные права лиц, желавших принять ангельский чин, и их родственников[143]. Конечно, имущественный статус — далеко не главное для кандидата в монахи. Поэтому император специально определил 3-летний испытательный срок для таких лиц, и обязанность настоятелей монастырей строго следить за духовным состоянием постригаемого послушника (123-я новелла). Император специально оговорил то правило, что оставление иночества категорически запрещено — такие лица подлежали обратному водворению в монастырь и при повторной попытке вернуться в мир подлежали принудительному призыву на военную службу (123-я новелла).
«Мы не разрешаем родителям лишать наследства своих детей, а детям — родителей, и в неблагодарности лишать их доли в своём имении, если кто-то из них оставляет мирскую жизнь для жизни монашеской».
Святой Юстиниан полагал, что все монастыри должны быть чётко разделены на женские и мужские, и категорично запрещал их совмещение. Визиты монахинь в мужские монастыри, и наоборот, в принципе разрешались, но не поощрялись. В женских монастырях мужчины-пресвитеры, окормлявшие их, ни при каких обстоятельствах не имели права проживать постоянно, и их вход и выход контролировался привратником, имевшим безупречную репутацию[144].
Вновь, как и ранее в других законах, св. Юстиниан проводит начало централизации церковной власти в жизнь. Монахи обязаны были проявлять послушание своему епископу, постоянно пребывать в монастыре, не вмешиваться в церковные и гражданские дела. Главная их забота — упражняться в посте и молитве. Основной надзор за монастырями осуществлял местный епископ или его экзарх. Кроме этого, все монастыри должны были иметь своих настоятелей, поставляемых на эту должность братией или епископом; при этом одно лицо не имело права быть настоятелем двух и более монастырей (5-я, 123-я и 133-я новеллы) [145].
Ревнуя о благочестии своих подданных, император своим законом разрешил частным семействам иметь молитвенные дома от приходских церквей, но при условии строжайшего контроля местного епископа за тем, чтобы в них не совершались Литургия, крещение, таинство брака (58-я и 74-я новеллы). Но в целом, конечно, св. Юстиниан стоял на сохранении церковных приходов и церковных общин и совершении всех таинств непосредственно в церквах.
Благоговейно относясь к христианскому храму, император издал закон (120-я новелла), согласно которому ни сами храмы, ни церковная утварь не могли выступать в качестве залога, а также отчуждаться, вымениваться и облагаться податями. В строго определённых случаях исключение допускалось: во время общего голода для приобретения пищи прихожанам, и для выкупа пленных. Но и тогда церковная утварь не могла приобретаться частными лицами, а исключительно другими церквами.
Сохраняя старинное право Церкви давать убежище лицам, жизни которых угрожает опасность, св. Юстиниан Великий подтвердил, что получившие таковое, не могут быть силой выведены из храма. Епископам предоставили право ходатайства перед имперским судом в отношении таких лиц, если, конечно, те заслужили снисхождение. Опять же, данное правило знало свои исключения. «Несообразно с целью этого права, — говорит царь, — принимать под защиту Церкви убийц, прелюбодеев, похитителей дев и других подобных преступников, тогда как право это предоставлено невинным, терпящим обиды и насилие; потому что закон дарует защиту в храмах не обидящим, а обидимым, и потому если кто из этих преступников будет пред алтарём искать себе убежища, такового должно оттуда исторгать и законным порядком подвергать заслуженному им наказанию»
