История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III - [116]
Справив все свои личные дела, 5 апреля 622 г. император Ираклий отъехал в армию. Его проводы носили трогательный характер. Для всех было очевидным, что грядущая война совершается во имя Христа и носит религиозный характер, чему способствовали горячие проповеди патриарха Сергия. Впервые в истории Империи войска двинулись на войну с иконами Христа и Богородицы, как символами небесного покровительства христолюбивого воинства[574]. Вначале состоялось торжественное богослужение в храме Св. Софии, а затем прощание с двором и народом. Царь вышел к константинопольцам со знаменем в руках, на котором был изображен образ Нерукотворного Спаса, и в обстановке волнительного молчания дал торжественную клятву бороться с врагами до самой смерти, обещая положить свою жизнь за подданных, как за своих детей.
«Вы видите, — обратился царь к легионерам, — братья и дети, как враги Божии попирают нашу страну, опустошили города, пожгли храмы, обагрили убийственной кровью трапезы бескровных жертв и церкви, неприступные для страстей, осквернили преступными удовольствиями»[575]. Хотя солдаты и волновались перед предстоящими битвами, но настрой войска был такой, что все дружно воскликнули: «Всюду, куда бы ты ни пошёл, мы будем с тобой — на жизнь и на смерть; да превратятся все враги твои в прах перед ногами твоими, да сотрёт их Господь Бог наш с лица земли и прекратит порицание своё людьми»[576].
Плавание царя продолжалось всего один день, хотя и не было лишено волнений — в какой-то момент корабль императора сел на риф и Ираклий принимал деятельное участие совместно с матросами в высвобождении его из плена природы, разбив при этом руку. К слову сказать, после этого происшествия Ираклий стал страшно бояться морских путешествий и всегда предпочитал сухопутные маршруты, даже если они и были длинны.
В гавани Пилы он оставил корабль и отправился верхом к армии, которую ещё нужно было доукомплектовать. Постепенно продвигаясь по направлению к Востоку, Ираклий собирал из старых полков новые боевые отряды и постоянно обучал их воинскому строю и военному искусству. В отличие от прежних армий, армия Ираклия почти сплошь состояла из этнических византийцев, и лишь некоторая её часть формировалась из наёмников. Следует отметить способ, которым император поднимал дух своих солдат. Он часто обращался к воинам с горячими речами, в которых напоминал им о бедствиях соотечественников, оказавшихся под властью персов, грабёж церквей и утрату Креста Господня. Очевидно, он был хорошим организатором и оратором (мы можем убедиться в этом и сами, ознакомившись с его речами), поскольку солдаты искренне сдружились со своим полководцем и горели желанием идти в бой за веру, царя и отечество. Весна и лето прошли в подготовке к войне, и лишь осенью Ираклий с армией подошёл к Капподакии, где располагался с войсками Шахрбараз[577].
Император действовал очень грамотно и осторожно: конные разъезды византийцев выдвинулись далеко вперёд на разведку и обеспечивали безопасность продвижения римских войск. Осторожность оказалась не напрасной — в один момент разведчики встретились с конным разъездом арабов, служивших персам, и разбили его. Пленных арабов Ираклий помиловал и даже принял на свою службу — с тех пор они верно служили ему в течение всех последующих кампаний на Востоке.
В дальнейшем персы вынуждены были столкнуться с тем неприятным для них фактом, что в лице Ираклия им неожиданно встретился очень искусный полководец. Император настолько умело маневрировал, что вынудил Шахрбараза оставить свои крепкие позиции и догонять римское войско, которое уже угрожало вторжением в Персию. Вся осень и начало зимы прошли в бесцельных для персов манёврах, и в начале февраля 623 г. враги, наконец, выстроились для битвы. Но Ираклий обошёл Шахрбараза ещё и в умении вести разведку: ему удалось добыть план наступления персов, и в результате в завязавшемся сражении Шахрбараз был наголову разбит. Успех был полным и поднял боевой дух римской армии. Византийцы уже настолько свыклись к тому времени с мыслью, что персы их побеждают, что не смели верить своей победе, благодаря Бога и царя за счастливый исход сражения. «Те самые, — пишет летописец, — которые не смели смотреть на пыль от ног персов, те самые теперь грабили их шатры»[578]. После победы Ираклий написал письмо Хосрову, в котором настоятельно рекомендовал тому заключить мирный договор, и тональность обращения была уже совсем иной. Отпустив войско на зимние квартиры в Понт, сам царь поспешил в Константинополь, поскольку поступили известия о возможном наступлении аваров на столицу[579].
«Кого Бог хочет наказать, того лишает разума», — гласит старая пословица. Хосров ещё не почувствовал той перемены, которая произошла на театре военных действий. Он по-прежнему считал успех Ираклия локальной победой, достигнутой вследствие нерасторопности его полководца, не более того. Когда Ираклий, уладив дела в столице, вернулся в марте 623 г. в Никомедию, его ждало ответное послание Хосрова, написанное в неподобающем и уничижительном стиле.
«Любимый богами господин и царь всей земли — Ираклу, несмышлёному и негодному рабу нашему. Не желая отправлять мне рабскую службу, ты называешь себя господином и царём; ты расточаешь мои сокровища, находящиеся у тебя, и подкупаешь моих рабов. Собрав разбойничьи шайки, ты не даёшь мне покоя. Но я отпускаю тебе твои преступления. Возьми свою жену и детей и приди сюда»
