История вермахта. Итоги - [52]

Во Франции только однажды была сожжена вся деревня, а все ее население убито. 10 июня 1944 года рота дивизии СС «рейх» полностью уничтожила деревню Орадур-сюр-Глан. И во время проведения других акций женщины и дети почти всегда становились жертвами слепой ярости подразделений СС В Италии это случалось чаще, но и там лишь немногие, особенно идеологизированные соедипения как 16-я дивизия СС «Рейхсфюрер-СС» или дивизия Люфтваффе «Герман Геринг», действовали более жестоко, чем все остальные подразделения вермахта. На Балканах и в Советском Союзе, впрочем, подобных различий не было. Образ врага СС и врага вермахта здесь, очевидно, был един.

С тех пор как в мире ведутся войны, определенные правила и нормы должны ограничивать и контролировать использование силы. Эти принципы нарушались снова и снова, и доходило до бесчисленных актов насилия, которым в большинстве случаев никто не мог противостоять. Масштабы военных преступлений издавна зависели от двух факторов: от духовной индоктринации борющихся (в религиозной или идеологической форме) и от жестокости и вида боев. Оба фактора могли привести к тому, что противника признавали не обладающим равными с нападающим правами и отказывали ему в какой-либо пощаде. Подобные случаи были отмечены прежде всего в ходе проведения колониальных, религиозных, а также партизанских войн, которые почти всегда вступали в фазу чрезмерного превышения допустимых пределов применения силы. Во время Второй мировой войны тотализация войны достигла своего исторического апогея и вместе с тем размеров военного преступления. И хотя все участвовавшие в войне в период с 1939 по 1945 год армии виновны в этих ужасных преступлениях, все же советские, японские и прежде всего немецкие вооруженные силы совершали их в столь огромных масштабах, что это затмило все. Во всех трех армиях идеологизированность руководства и солдат в условиях весьма жесткой и страшной войны превратилась в разрушительную готовность к насилию. Впутри вермахта военные преступления имели региональные и временные различия. В каждом театре военных действий господствовали разные «нравы и обычаи», и вермахт вел себя по-разному. Это вплотную зависело от местных условий: от определенного идеологической схемой восприятия оккупированной территории в целом и противника в частности, срока и интенсивности партизанского движения и ожесточенности борьбы на фронте. Наиболее радикальные методы вермахт, без сомнения, использовал в Советском Союзе, где он вел беспрецедентную «войну мировоззрений», в которой слились в единое целое военная и политическая борьба. На Балканах вермахт не вел «войну мировоззрений» — регион сравнительно безразлично относился как к национал-социалистскому руководству, так и к командованию армией. Однако здесь они натолкнулись на мощное движение сопротивления и гражданскую войну, подавить которые, как они полагали, можно было, только применив беспощадную жестокость. Ни военными, ни политическими методами тут долгое время можно было ничего не добиться. И здесь вермахт тоже участвовал в геноциде, конечно, в численном отношении он не сравнится с тем, что происходило в Советском Союзе. Преступления в Италии и Франции снова во многом сходятся. И хотя здесь подавление партизанского движения происходило тоже весьма жестоким способом, война даже не приблизилась к той ступени эскалации насилия, которая была достигнута в Советском Союзе.

Мотивы преступников в течение десятилетий были предметом исследования многочисленных работ. Правда, до сих пор так и не удалось разработать их психологический профиль. Воспитанные в строгой католической среде отцы семейства совершали убийство так же, как и фанатичные национал-социалисты. Наряду с мировоззренческими иидоктри нация ми должны учитываться и так называемые ситуативные факторы. Вера в то, что группа в своих действиях не имеет права выбора (из-за нежелания выделяться из коллектива или из-за страха перед санкциями), привела к тому, что слишком многие стали убивать не раздумывая. Осуществление самостоятельной деятельности вопреки мнению большинства случалось в вермахте весьма редко. Феномен социального отделения тоже был важен. Если в противнике, например «партизане», не признавали непосредственного участника боевых действий, то он выводился из группы солдат, с которыми обращались в рамках международного права, что облегчало его казнь. Этот процесс разграничения в отдельных оккупированных странах протекал совершенно по-разному и зависел от приказов руководства вермахта и от военного опыта солдат. Насколько разнообразно вермахт подходил к этому процессу, становится видно при взгляде на способы подавления партизанских движений во Франции и России.

Особенную ответственность нес генералитет, тот небольшой круг людей, который находился на вершине вермахта и должен был определять действия 17,3 миллиона солдат. Преступная война Гитлера была и их войной. Конечно, имелись и исключения, и некоторые протесты. После победы над Францией генералитет, особенно его верхушка, превратился в коррумпированный инструмент диктатора, готовый на любое преступление. Как недавно рассказал Йоханнес Хюртер, главнокомандующие Восточным Фронтом почти никогда не использовали свою огромную свободу действий для сдерживания беззакония и насилия — как раз наоборот.