История вермахта. Итоги - [47]

Этот случай демонстрирует, какие последствия имел «Указ о военной юрисдикции». Остались свидетельства многочисленных похожих происшествий. Конечно, имелось много подразделений, которые хорошо обращались с гражданским населением. Но особенно живущих в зоне боевых действий русских почти всегда ждала весьма тяжелая участь. Ведь солдаты вермахта в большинстве случаев не интересовались их даже самыми простыми основными потребностями. «Я знаю о случаях, — рассказывал Генрих Эбербах в Трент-парке, — когда мужчины от отчаяния той ужасной зимой 1941-42 годов в России совершали вещи, которые они никогда бы не сделали при прочих обстоятельствах. В качестве доказательства упомяну только один случай: наш мотоциклетный батальон, утопая в глубоком снегу, атаковал одну деревню и взял ее, понеся значительные потери. Потом они заняли и еще одну близлежащую деревню, где русские все заминировали. Тогда они погнали русское население по тем минам. Из 30 человек, которые шли по минам, на воздух взлетел 21. Командир батальона сообщил мне: „Я потерял уже так много хороших парней, что я просто не мог взять на себя ответственность перед немецкими матерями и отцами и послать своих парней идти по этим минам“».

Но и после окончания непосредственных боевых действий население было отдано в руки оккупантов в полное их распоряжение. Доказаны многочисленные случаи грабежей и вандализма. Вот слова одного из очевидцев: «Проходящие мимо войска расстреляли пасущихся в поле коров. Вместо денег солдаты дали крестьянам талоны на сигареты пли листочки, на которых написано: „Господь Бог заплатит“ или „Поцелуй меня в задницу!“» Бесчинства армии участились, кажется, прежде всего в первые недели войны и в период хаотичного отступления. Для людей на оккупированных территориях то, что вермахт вынужден был бесцеремонно добывать себе пропитание «из страны», оказалось фатальным. Вообще немецкие войска вошли в Россию с продовольствием, которое было рассчитано только на 20 дней. Согласно Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны оккупационным властям было разрешено использование экономики страны только для собственного снабжения. Однако это могло происходить только в объеме, насколько то позволяла экономическая мощь. Но нацистское руководство и руководство вермахта с самого начала не собирались учитывать потребности местного населения и «с поразительным равнодушием приняли в расчет» голодную смер ть миллионов людей, рассказывает мюнхенский историк Кристиан Хартманн. Гораздо большее значение, чем «дикие» грабежи действующей армии, против которых так или иначе выступало командование, имело планомерное угнетение силами частей снабжения немецкой Восточной армии. Все-таки нужно было кормить от 2,5 до 3,3 миллиона солдат. Это вело к тому, что особенно зона боевых действий, в которой находилось 80 % всех солдат вермахта, превратилась в «зону дефолиации». Кроме того, высшие армейские штабы тесно сотрудничали с так называемой экономической организацией «Восток», военно-гражданским «смешанным органом власти», примерно 20 000 специалистов которого были заняты систематической эксплуатацией оккупированных областей.

Экономическое бремя, которое было возложено на крестьян, везде было разным. Они могли быть более или менее сносными, как установил в своем исследовании белорусского города Барановичи Александр Бракель. Жители немногих крупных городов, напротив, очень сильно страдали от немецкой «политики голода», так как были сильно ограничены в свободе передвижения. Они не могли ездить за дефицитными продуктами в деревню, так как немецкие органы власти опасались начала городского движения сопротивления. Однако о снабжении городских жителей тоже никто не беспокоился. Хотя большой катастрофы не было, но все же тысячи горожан погибли весьма скверной смертью. Только в Харькове, четвертом по величине городе Советского Союза, вплоть до августа 1942 года от голода погибли 11 000 человек.

Эксплуатация оккупированных областей касалась не только продовольствия, но и рабочей силы местного населения. В военных административных районах мужчины, женщины и дети должны были убираться в казармах у солдат вермахта, обустраивать позиции и строить аэродромы. Местных жителей неоднократно использовали для разминирования, в ходе проведения которого зачастую погибали целые колонны рабочих. Это тоже противоречило действующему международному праву, которое разрешало работу только в исключительно гражданских целях и в приемлемых условиях. В гражданских административных областях примерно 600 000 человек были заняты на работах в ремонтных мастерских, солдатских клубах и даже в борделях для вермахта. До конца лета 1944 года 2,8 миллиона человек были депортированы из оккупированных областей на принудительные работы в Германию. Почти половина из них была «зарегистрирована» вермахтом, хотя эти акции в большинстве были чистой воды охотой на рабов.

При походах на Россию уже скоро превратилось в военный обычай оставлять врагу при отступлении только разрушенную страну, чтобы замедлить его продвижение. Это не было ничем необычным, ведь тактика «выжженной земли» снова и снова применялась в войнах еще со времен античности. В 1941 году Красная армия сначала попыталась уничтожить все важное имущество, которое нельзя было эвакуировать. Последствия первым почувствовало гражданское население. но разрушения были не столь значительны, чтобы существенно задержать атакующую армию вермахта. Маневренная война в большинстве случаев не оставляла советским войскам времени на всеобъемлющие опустошения. Во время своего отступления зимой 1941-42 годов вермахт использовал тот же самый принцип. И тут тоже более чем ясны последствия такой тактики для гражданского населения. Но самой разрушительной и в исторической перспективе, пожалуй, беспрецедентной была стратегия «выжженной земли», применявшаяся немцами с 1943 года, когда вермахт вытеснялся из Советского Союза. Гитлер требовал разрушать все в оставляемых областях. Какое-либо «внимательное отношение к положению населения» должно было быть исключено «в интересах боевого руководства». Повсюду, где отступление происходило более-менее упорядоченно и планомерно. Восточная армия оставляла горящую и разрушенную страну, начиная с марта 1943 года при оставлении фронтовой дуги между Ржевом и Вязьмой. Были уничтожены промышленные сооружения, вокзалы, пути, мосты и деревни. 21 сентября 1943 года один молодой солдат писал своей жене: «На противоположном берегу [Днепра] уже долгое время все горит ярким пламенем, ты ведь должна знать, что все города и деревни в тех областях, которые мы покидаем, сжигаются, даже самый маленький дом в деревне должен быть уничтожен. Все большие здания взлетают на воздух. Русским не должно достаться ничего, кроме груды развалин. Так мы отнимаем у них любую возможность размещения войск. Это ужасно красиво выглядит». Ни командование вермахта, ни армия принципиально не отклонялись от осуществления тактики «выжженной земли». Были одиночные протесты, но только там, где бессмысленное разрушение свидетельствовало уже об «одичании» солдат или в случае, если это могло помешать собственному отступлению.