История вермахта. Итоги - [37]

Одним из этих немногих был и Вальтер фон Зейдлиц. В советском плену он основал Союз германских офицеров (нем. Deutscher Offiziere — BDO) и призывал своих соратников к свержению Гитлера. Поводом к принятию этого решения стал, как он сам говорил, «горький опыт Сталинграда». Многие бывшие солдаты и офицеры до сегодняшнего дня считают его предателем из-за сотрудничества с Советами. Они не осознают, что Зейдлиц в числе немногих немецких военачальников проявил настоящее гражданское мужество. Его целью, по выражению его коллеги по Союзу германских офицеров Генриха Графа Айнзиделя, было «предотвращение самоубийства Германской империи» и полного поражения Германии. Трагизм сто личности состоял в том, что он поверил обещаниям, которые дала ему советская сторона. Когда Советы поняли, что его образ не годится для пропаганды, он сначала был постепенно лишен какого-либо влияния и в конце концов даже приговорен к 25 годам принудительных работ. В октябре 1955 года он вернулся на родину и стал уединенно жить в Северной Германии.

Отстраненный от дел герой танковых войск Гудериан, напротив, в 1943 году был снова взят Гитлером на службу в качестве главнокомандующего танковыми войсками и, наконец, даже в качестве начальника Генштаба армии. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года он существенно способствовал радикализации войны, а именно согласно учению его фюрера: против собственного народа и против собственных солдат. Лишь незадолго до конца войны дело дошло до разрыва с диктатором. При всем при этом Гудериан в записанной американцами в июле 1945 года беседе так описывал национал-социалистический период: «Основные принципы были хороши».

Летом 1943 года вермахт попытался в последний раз захватить инициативу в свои руки. Но «величайшая танковая битва всемирной истории» под Курском, примерно в 600 км к югу от Москвы, имела в конечном итоге неоднозначный результат. Гитлер должен был окончательно похоронить свою мечту о победе на Востоке. После этого у вермахта никогда больше не было необходимых ресурсов для крупных наступательных операций. Отныне охотники превратились в добычу. Им предстояло долгое, связанное с большими потерями и кровавое отступление, которое должно было закончиться лишь через два года в Берлине.

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Казнь партизан. Югославия, 1943 г.

В апреле 1945-го, в лагере для военнопленных Трент-парка на севере Лондона два генерал-майора — Герхард Фишер и Людвиг Хайльманн сидели вместе и размышляли о прошедших военных годах. Биографии обоих офицеров не слишком отличаются друг от друга. Фишер как административный служащий служил в основном в Германии. Хайльманн, напротив, был одним из офицеров парашютно-десантных войск, отмеченных самыми высокими воинскими наградами, и боролся на Крите, в России и при Монте Кассино[77]. Их беседа снова и снова заходила о военных преступлениях вермахта. «Мы были на фронте, мы говорили: „Нас не касается то, что они делают там в тылу“. Но ведь и оттуда было видно, как они обращались с пленниками», — говорит Хайльманн. Фишер вне себя от возмущения. «Мы вели себя как дикари, а не как культурный народ», — говорит он. Хайльманн соглашается с ним: «Нам навсегда присвоено имя варваров».

Немецкие солдаты — были ли они ордой примитивных варваров? А вермахт — армией преступников, совершавшей смертельный поход по Европе? Или ответственность за преступления несут лишь некоторые одиночки? Не совершались ли самые жестокие преступления бригадами СС? И не совершались ли и другие военные преступления?

Едва ли найдется еще тема, которая в течение прошедших лет вызвала в общественности столь же противоречивые мнения, как преступления вермахта. В нем служили 17,3 миллиона мужчин — он был отражением мужского общества. Практически в каждой немецкой семье кто-то служил в его рядах. Это объясняет сильную реакцию, которую вызвала провокационная выставка Гамбургского института социальных исследований на эту тему. «Так что, дедушка также был преступником?» — впервые спрашивали себя многие немцы. Спор вокруг выставки «Преступления вермахта» показывает, как немного результатов исторических исследований проникло в общественное сознание и сколько открытых вопросов еще осталось. Таким образом, спор привел еще и к тому, что появилось огромное количество новых исследований, а у нас тем временем появляется действительно подробная картина преступлений вермахта.

В центре дискуссий всегда стояла война с Россией, та война мировоззрений, которая велась без правил и число преступлений в которой достигло нереальных размеров. Уже 30 марта 1941 года Гитлер собрал своих самых высокопоставленных командиров общевойсковых частей в новой рейхсканцелярии в Берлине и взял с них клятву приложить все усилия для достижения цели устранения «русско-азиатской опасности» на Востоке в ходе беспощадной борьбы. «Мы должны исходить из идеи солдатского товарищества. Коммунист — это сперва еще не товарищ, а потом — уже не товарищ. Речь идет об истребительной борьбе», которая должна была вестись против Красной армии, советского государства и его представителей. Каждый высокопоставленный генерал после этой речи знал, чего Гитлер ожидал от него в предстоящем походе на Россию. Возражений не было. Гитлер находился в зените своей власти. После скорой победы над Францией критики молчали, и генералитет покорно склонил головы перед, вероятно, «самым великим полководцем всех времен», который подкупал их орденами, чинами, званиями и денежными пособиями. Кроме того, все шло против коммунистического Советского Союза. Он считался оплотом невежества, угнетения, угрозы для всех консервативно-общественных ценностей. Настроения в немецкой армейской элите не могли бы быть более антибольшевистскими. Не требовалось большого искусства убеждения, чтобы уверить их в необходимости войны мировоззрений против Советского Союза.