История Великобритании - [263]

В какой-то степени Тони Блэр занял место принцессы Дианы, только он был не «свечой на ветру», как о ней говорили на похоронах, а скорее маяком власти. Несмотря на мрачные предсказания прессы, опросы общественного мнения констатировали в народе приверженность существующему обществу, не часто встречающуюся в современном западном мире. Никто особенно не хотел эмигрировать. Правда, прежний энтузиазм по отношению к «новому лейборизму» весной и летом 2000 г. несколько угас, и, судя по опросам, популярность лидера консерваторов Уильяма Хага немного продвинулась вверх. Начались жалобы на государственное обеспечение, здравоохранение и особенно на работу железнодорожного транспорта, возникло беспокойство по поводу состояния окружающей среды, в частности из-за появления генно модифицированных растений, по поводу различных про явлений молодежной культуры, требований чернокожих сообществ, а также экономического неравенства между Севером и Югом. Но все это были проблемы, возникшие внутри существующего социального порядка, и Британия, в отличие от многих стран на европейском континенте, не демонстрировала признаков зарождения расистского течения «новых правых».

В связи с празднованием нового тысячелетия 1 января 2000 г. в Гринвиче на берегу Темзы, недалеко от архитектурных шедевров Иниго Джонса и Кристофера Рена, был сооружен огромный пластиковый купол. Он стал наследником великой Всемирной выставки 1851 г. и Фестиваля Британии 1951 г., хотя и пользовался значительно меньшей популярностью, чем его предшественники полвека назад. В нем не чувствовалось ни видения прошлого, ни связи с историей, к тому же пресса отнеслась к сооружению весьма враждебно. Некоторые другие проекты, посвященные новому тысячелетию, тоже оказались неудачными. Например, пешеходный мост около собора Св. Павла пришлось закрыть через день после открытия из соображений безопасности. Были воплощены и проекты, которые финансировались из средств, полученных от национальной лотереи, и которые показали, что среди британских архитекторов и инженеров, как и прежде, немало талантов. Таким был, в частности, стадион для игры в регби в Кардиффе и футуристический по своему стилю подвесной мост над рекой Тайн в Гейтсхеде, где предметом восхищения уже была гигантская скульптура под названием «Ангел Севера». Благодаря празднованию нового тысячелетия открылся целый ряд великолепных художественных галерей, часто в совершенно неожиданных местах, например в Уолсолле или галерея Лори в Сэлфорде. Очень много и похвально отзывались о новом Национальном музее в Эдинбурге. В Лондоне, на берегу Темзы, напротив здания Парламента, было сооружено гигантское колесо обозрения под названием «Глаз тысячелетия», которое пользовалось большой популярностью. Галерея Тейт, имеющая богатое собрание западноевропейской живописи и скульптуры конца XIX–XX в., была открыта в перестроенном здании бывшей электростанции в Бэнксайде. Это сооружение стало настоящим триумфом изобретательности и воображения (хотя строили его швейцарские архитекторы) и совершенно преобразило южный берег Темзы. На другой стороне реки был отреставрирован и открыт для посещений Сомерсет-хаус, архитектурный шедевр, созданный в 70-х годах XVIII в. Уильямом Чеймберсом. Такая обширная программа обновления архитектурного облика города придала Лондону динамизм, который обычно ассоциировался с Парижем и Нью-Йорком.

В период между 1914 и 2000 гг. Британия пережила целый ряд бурных изменений, причем весьма болезненных. Но при этом ее общество сохранило все признаки узнаваемости. Вопреки двум мировым войнам, массовой безработице 30-х, социальным волнениям 70-х и 80-х лицо Британии осталось прежним, как Сноудония или Эгдон Хит Томаса Гарди, — игра света или рисунок на поверхности кажутся новыми, но геологическое строение не изменилось. В 2000 г., как и в 1914-м, в людях сохранилось чувство привязанности к месту. Они по-прежнему любят свой Лондон (который в мае 2000 г. получил своего собственного избранного мэра левой ориентации, Кена Ливингстона), свой «Север» или Тайнсайд, Восточную Англию или Корнуолл, а кто-то ощущает особую национальную принадлежность к Шотландии или Уэльсу. Возможно, в результате передачи части властных полномочий парламенту Шотландии и ассамблее Уэльса (за которыми, видимо, последует дальнейшая децентрализация Англии, что естественно в контексте европейской региональной политики), это врожденное чувство местной общности может даже усилиться.

Население страны, может быть, в большей степени, чем прежде, сохранило свои особенности, разнообразие и индивидуальность. В обществе, состоящем по преимуществу из городского (а точнее, пригородного) населения, люди, живущие в сельской местности, сберегли острое ощущение своих особых потребностей и своей общности. Более того, это ощущение начало принимать жесткие формы выражения в виде так называемого Альянса людей, живущих в сельской местности, которые обеспокоены «правом на бродяжничество» в сельских районах и возможным запретом на охоту на лис. Британское общество в начале нового тысячелетия во многом осталось обществом соседей, где каждый занимается своим хобби, ухаживает за любимым садом и развлекается, в основном дома. Телевизионные сериалы часто пользуются успехом, потому что события в них происходят в идеализированном кругу людей, посещающих один и тот же паб, например, на Коронейшн-стрит в Сэлфорде или на Альберт-сквер в лондонском Ист-Энде. Несмотря на риторику «новых лейбористов», говорящих о «молодой стране», британцы сохранили чувство общего прошлого, хотя о британской истории в школьной программе теперь много спорят, а в Куполе тысячелетия (Millennium Dome) ее вообще проигнорировали. Британскую историю в ее настоящем придется радикально переосмыслить в плане ее плюрализма, поликультурности, принимая во внимание кельтское самоопределение, американизированную молодежную культуру, иммиграцию из стран Содружества и членство в Европейском союзе.