История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - [114]

Признать себя субъектами собственной истории для латышей означает и принять ответственность за преступления, которые совершали сталинский и гитлеровский режимы.

В первом случае — за массовые депортации «неблагонадежного и контрреволюционного элемента». В 1941 году из Латвии в Сибирь были высланы около 16 тысяч человек: 34 % депортированных умерли, не выдержав дороги, 341 человек был расстрелян. В 1949 году в ходе операции «Прибой» из Латвии были депортированы 44 тысячи человек — 12 % из них умерли в изгнании. Депортации проводились для изменения социальной структуры латвийского общества: в Сибирь с семьями вывозились люди, которые могли бы помешать формированию в Латвии социалистического строя, были реальными или потенциальными врагами советской власти (крупные частные собственники, крестьяне — «кулаки» и пр.). Помимо латышей репрессиям подвергались и другие национальности (евреи, русские) — они осуществлялись не по национальному, а по классовому признаку, поэтому сравнивать их с Холокостом, как сейчас делают латвийские власти, просто неуместно.

Тем более что сами латыши внесли страшную лепту в дело настоящего Холокоста.

Латвия — это страна, где в годы Второй мировой войны в процентном отношении евреев погибло больше, чем где-либо в мире. К 1944 году из 80 тысяч евреев Латвии в живых осталось несколько сотен: 89 % латвийских евреев были уничтожены.

Истребление евреев проводилось при непосредственном участии латышских коллаборационистов. Помимо стихийных еврейских погромов действовала карательная команда Арайса, уничтожившая десятки тысяч евреев и, в частности, публично и демонстративно расстреливавшая детей в Рижском гетто, обслуживавшая «фабрику смерти» в Саласпилсе и другие концлагеря. Латышские полицейские батальоны и легион СС «прославились» карательными операциями на советской территории, например, операцией «Зимнее волшебство» в соседних областях России и Белоруссии, когда были сожжены сотни деревень и убиты тысячи мирных жителей. Ещё было участие в геноциде цыган, сожжение заживо польских офицеров… Только очень сильный духом народ может принять ответственность за такие преступления. Латыши предпочли объявить себя невинными жертвами.

Латвийская ССР (1944–1991)

Для Латвийской ССР (как, впрочем, и для всех советских республик) было характерно абсолютное доминирование местных национальных кадров. В списке фактических руководителей республики — Первых секретарей ЦК Компартии Латвии — исключительно латышские фамилии. Латыши составляли 65 % работников горкомов и райкомов КПЛ, 83 % министров и председателей госкомитетов, 80 % секретарей республиканского ЦК.

Этническим латышом был Борис Пуго — сын красного латышского стрелка, возглавлявший республиканский комсомол, республиканский КГБ, республиканский ЦК, а затем возглавивший Министерство внутренних дел СССР, вошедший в состав ГКЧП и покончивший с собой 22 августа 1991 года. Последний руководитель Советской Латвии Альфред Рубикс был одним из немногих Первых секретарей республиканских ЦК, кто до последнего боролся против выхода своей республики из СССР и за сохранение там социалистического строя, за что в 90-е годы сидел в тюрьме. Латышским стрелком и сотрудником ВЧК, участвовавшим в «красном терроре» в 1918 году, был Арвид Пельше, с особым рвением занимавшийся советизацией Латвии, а после руководства родной республикой входивший в состав брежневского Политбюро и известный всему Советскому Союзу (в том числе как персонаж анекдотов про «дорогого Леонида Ильича»).

То есть латыши не только сами управляли родной республикой, но и входили в союзную правящую элиту — вплоть до членства в Политбюро, коллективного и высшего субъекта власти в Советском Союзе.

Если доминирование в руководстве послесталинского СССР выходцев из Украины было связано с советской индустриализацией и приоритетом ВПК и связанных с ним отраслей тяжелой промышленности, то присутствие в политической элите латышей объяснялось только их истовой верой в коммунистическую идеологию, памятью об их роли в Октябрьской революции и абсолютной принципиальностью. Из всех республиканских компартий Коммунистическая партия Латвии была, возможно, наиболее идейной — её руководство было наиболее предано догматам марксизма-ленинизма. Интересное косвенное подтверждение тому — количество памятников Ленину. Если в Литве их было 26, а в Эстонии — 28, то в Латвийской ССР было 110 памятников Ленину.

В позднюю перестройку это стало называться советским консерватизмом — именно поэтому Михаил Горбачев, в 1990 году попытавшийся взять курс на «закручивание гаек», в числе прочих новых руководителей, основавших год спустя ГКЧП, поручил возглавить МВД Борису Пуго.

Беззаветная верность латышской партноменклатуры идеалам марксизма-ленинизма определяла и курс на форсированную советскую модернизацию родной республики.

Латвия при советской власти превратилась в страну высокотехнологичной и наукоемкой промышленности — один из центров инновационного развития Советского Союза, создававший новые, революционные технологии. Не только для СССР, но и для всего мира.