История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина - [131]

Между Петлюрой и Винниченко сразу же возникли разногласия, и не только принципиальные: они были личными врагами. Винниченко хотел провозгласить Украину «государством рабочих и крестьян», но не подчинявшимся Москве. Петлюра оказался политиком более практичного склада ума: он достаточно хорошо понимал, что недалек тот день, когда московские Советы проглотят Украину Винниченко. Он также понимал, что Директории необходимо завоевать симпатии Антанты, если украинские националисты хотят выиграть время для создания сколько-нибудь стабильного режима. Петлюра был неплохим организатором, и его твердость сделала его популярным среди солдат. Поэтому он и стал хозяином положения.

Частично после появления петлюровского «универсала» и частично в ответ на расклеенные по всей Украине прокламации Винниченко — даже на улицах гетманской столицы, но в большей степени из-за горячего желания крестьян «избавиться от немцев» — повсюду начали возникать вооруженные группы. Они не обращали особого внимания на самопровозглашенную власть Директории, а подчинялись своим атаманам и «полковникам».

Скоропадский прекрасно понимал, что его положение вдруг сделалось отчаянным. Его кабинет был совершенно бессилен, и единственное, что ему оставалось, — это с помощью командования Белой Добровольческой армии, которой он оказывал поддержку, установить связь с победителями. Генерал Деникин уже издал приказ по Добровольческой армии, в котором сообщил, что принял на себя командование «всеми войсками на Юге России». Этот приказ конечно же касался и «вооруженных сил» в Крыму и на Украине. Это предполагало, что тысячи русских офицеров в Киеве и Одессе теперь попали под командование неофициального представителя генерала Деникина в Киеве генерала Ломновского. В Киеве был создан Южно-Русский центр, состоявший из нескольких консервативных профессоров и беглых политиков, которые надеялись на восстановление единой России и работали ради этой идеи. Однако проблема заключалась в том, что ни офицеры, ни политики не способны были защитить гетмана от растущего гнева вооруженного крестьянства. Добровольческая армия находилась далеко — в Ростове-на-Дону, а Северный Кавказ и союзные войска в Румынии были очень далеко от трусливых остатков режима Скоропадского в Киеве. Правда, в Одессе вскоре появился французский консул Энно в качестве представителя победоносной Антанты. Он вступил в контакт с князем Долгоруким, главнокомандующим войсками гетмана, и обещал ему скорую интервенцию французских войск на Украину. В то же самое время Энно предупредил немецкое командование в Киеве, что «не потерпит никаких поблажек со стороны немцев по отношению к мятежным украинским элементам и в особенности каких-либо соглашений с ними». Энно угрожал немцам строгими карами, «если в руки украинцев будет передано оружие или боеприпасы или если им сдадут Киев». Однако в распоряжении французского консула не было никаких войск, и он угрожал и сыпал обещаниями по собственной инициативе и по совету своих русских друзей, а не согласно инструкциям французского правительства.

Скоропадский и все русские в Киеве, как и раньше, оказались под защитой одних лишь немецких штыков. Еще более парадоксальной эту ситуацию делало то, что сами эти штыки фактически находились в распоряжении немецких Советов солдатских депутатов, которые были созданы в Киеве и открыто симпатизировали большевикам. Наконец 28 ноября 1918 г. Скоропадский, играя на обещаниях Энно и на взаимопонимании между Антантой и Добровольческой армией, издал прокламацию, в которой объявил Украину частью «великого Российского государства». Но было уже слишком поздно — спасти самого себя и киевских консерваторов он не смог.

Украинские отряды приближались к Киеву со всех сторон. Еще 15–20 ноября атаманы и «полковники» всех мастей заняли Харьков, Полтаву и даже город Ровно, расположенный на западе от Киева. 19 ноября остатки армии, верной гетману, петлюровцы разгромили у Василькова. И Киев бы взяли, если бы немцы не были готовы защитить его.

Несмотря на полное падение дисциплины в оккупационных войсках Германии, немецкое командование и Советы солдатских депутатов сумели-таки найти основу для сотрудничества. «Только один порыв царил в войсках, каждый солдат думал только об одном: „Домой, домой, домой! Любой ценой!“» Пришла зима, выпал снег, и немецкие солдаты вспомнили об ужасах наполеоновского отступления. Офицерам не составило труда убедить солдат отстоять Киев, поскольку отсюда было удобнее всего организовать эвакуацию.

Но организованную немцами оборону Киева и других больших городов, а также крупных железнодорожных узлов население расценило как поддержку гетмана. Распространяя пропагандистские материалы против Скоропадского, Директория настраивала народ и против немцев; опираясь на ненависть украинцев к гетману и оккупантам, Петлюра заполучил максимальное количество сторонников. Крестьяне хотели свести счеты с немцами — их материальные претензии были весьма красноречивы. Прошел слух, что покидавшие Украину оккупанты увозили с собой огромное количество награбленного. Всех украинцев охватило желание не позволить им сделать этого и отобрать все, что те успели награбить. Логическим развитием этих настроений стало решение обезоружить немцев: отнять артиллерию, пулеметы, винтовки, грузовики, телеги, лошадей — даже теплую одежду и деньги.