История Украины - [214]

Но. что еще более важно, вместе с продолжавшимися боевыми действиями в Афганистане и хорошо известными задолго до «гласности» фактами злоупотребления властью, коррупции и стяжательства со стороны партийно-государственной элиты, Чернобыль окончательно подорвал доверие людей к власти и идеологии, обосновывавшей само ее существование.

В феврале 1989 г. М. Горбачев приехал в УССР снова. В тональности его выступлений уже отчетливо проглядывала озабоченность нарастающими трудностями экономического и политического свойства и надежда на поддержку.

К этому времени, судя по всему, М. Горбачев понял, что В. Щербицкий, несмотря на мучившие его сомнения и беспокойство тем, как развивались события в республике и в стране, объективно был для него все это время, возможно, одной из главных опор. Особенно в связи с процессами, набиравшими силу в Российской Федерации. Но понимание этого пришло слишком поздно. Вокруг украинского лидера, отчасти по его собственной вине (В. Щербицкий был все-таки человеком другого времени и некоторые новые веяния он не мог принять ни при каких обстоятельствах), отчасти из-за внутрипартийных интриг, которые непрерывно плелись вокруг него опасавшимися его влияния политическими выдвиженцами и самовыдвиженцами горбачевских лет, сложилась такая атмосфера, которую пожилой человек, переживший к тому же личную семейную трагедию, уже не в силах был вынести. В. Щербицкий написал заявление с просьбой освободить его от обязанностей первого секретаря ЦК Компартии Украины, и 28 сентября 1989 г. пленум ЦК удовлетворил ее.

О наследстве В. Щербицкого в УССР можно говорить много. С 1961 по 1972 гг. с небольшим перерывом он возглавлял Совет Министров УССР. С 1972 по 1989 гг. — 17 лет — стоял во главе второй по потенциалу и значению союзной республики. За это время у него были успехи и неудачи. Но нельзя отрицать, что республика, в рамках имевшихся в то время возможностей, быстрее и успешнее, чем другие развивалась экономически, отличалась относительно большим материальным благополучием.

За 30 лет (1961–1990 гг.), а это время в УССР вполне можно назвать «временем Щербицкого», экономический потенциал УССР вырос почти в четыре раза. Объем промышленного производства увеличился в пять раз. В электроэнергетика и машиностроение с металлообработкой — соответственно в шесть и двенадцать раз. Удвоилось производство сельскохозяйственной продукции. Зерна выращивали и собирали по одной тонне на человека, что считается оптимальным для отрасли показателем. Отсюда, по видимому, и лучшее снабжение продуктами питания. Производительность труда и реальная заработная плата выросли в два с половиной раза. И, пожалуй, самым важным показателем, при всех пороках существовавшей тогда общественно-политической системы, можно считать то, что численность населения республики выросла за это время с 43,1 млн. человек до 52 млн. человек — почти на 9 млн. человек.

В. Щербицкий оставался живым человеком с сильными и слабыми чертами своего характера. Он не превратился ни в функцию, ни в идола. Его авторитет в республике все эти годы, почти до самого его ухода, был вполне реальным, долгое время и непререкаемым. Это, конечно, не могло не сказаться даже на нем. Но, ни во времена «гласности», ни в последующие времена, когда поиск фактов разложения партийно-государственной элиты шел так же активно, как ее прославление в предшествовавшие годы, многочисленным клеветникам В. Щербицкого так и не удалось найти ни одного лично порочащего его поступка. Оставленная им предсмертная записка жене, опубликованная в упоминавшейся уже книге его помощника В. Врублевского, редкий и выдающийся исторический документ, характеризующий и республику, и значительную часть ее элиты с такой стороны, с которой на нее боятся посмотреть ее преемники.

Этим, на наш взгляд, во многом объясняется и то, что в развернувшейся вскоре борьбе между Б. Ельциным и М. Горбачевым украинские коммунисты оставались, при всей критичности их отношения к последнему, на его стороне, на стороне реформ, которые он пытался осуществить. И вынуждены были отступить только перед натиском с двух сторон — набиравшего силу в Российской Федерации ельцинского популизма и восставшего из исторического небытия мертвого и бесплодного к тому времени украинского «интегрального национализма».

Компартия Украины вместе со своим лидером оказалась в очень трудной ситуации. Проводить «партийную линию», вырабатывавшуюся в Москве и к тому же непрерывно меняющуюся, а временами и разделяющуюся на либеральную (А. Яковлев) и консервативную (Е. Лигачев), было очень сложно. М. Горбачев вспоминал: «Как только я уезжал в зарубежную командировку, то мой друг Егор Кузьмич выезжал на периферию, произносил какую-нибудь с закидонами речь. Тут же в ответ на его выступление ехал Яковлев, произносил речь другого содержания». Еще сложнее было делать это в республике где растущее недовольство людей, накопленное в предыдущие годы, когда оно не находило себе выхода, приобретало национальную окраску.

В Украине, как и во всей стране, все громче заявлял о себе и политический национализм, который, в отличие от внутрипартийных споров, которые не были чем-то новым для партии и которые научились подавлять или сглаживать, представлял реальную угрозу. В январе 1989 г. состоялась одна из встреч М. Горбачёва с представителями интеллигенции. Все чаще и острее на них возникал вопрос межнациональных отношений, «размороженных» общественной эмансипацией и непрерывно подогреваемых ухудшающимся социально-экономическим положением общества. Если республиканское руководство начинало борьбу с такими настроениями среди украинской интеллигенции, ему приклеивался ярлык «заповедника застоя». Если нет — его упрекали в национализме.