История Украины - [17]

Как видим, Константин нигде не упоминает о крещении Ольги. Мало того, в ее свите упомянут священник Григорий. Судя по этому, Ольга посетила Константинополь уже крещённой. Впрочем, греческий хронист Иоанн Скилица (к. XI – н. XII в.) писал: «И жена некогда отправившегося в плаванье против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер её муж, прибыла в Константинополь. Крещеная и открыто сделавшая выбор в пользу истинной веры, она, удостоившись великой чести по этому выбору, вернулась домой».

О том, что Ольга крестилась в Константинополе, говорит и так называемый Продолжатель Регинона (считают, что автором был Адальберт, епископ Магдебургский, приезжавший в Киев в 961 г.). При этом он упоминает сына и соправителя Константина, императора Романа II Младшего (959–963), который, скорее всего, и стал крестным отцом княгини.

Дата посольства Ольги в Константинополь заслуживает особого внимания. Если верить летописным указаниям, в момент визита в Византию княгине должно было быть около 70 лет. По мнению Д. С. Лихачева, летописный рассказ построен из двух составляющих: церковной основы, повествующей о крещении Ольги, а также включающей благочестивые рассуждения на этот счет, и дополнивших ее впоследствии светских, анекдотических элементов, фольклорных по происхождению. Самое неожиданное состоит в том, что как раз те фрагменты, которые, как казалось Д. С. Лихачеву, должны быть «диаметрально противоположными по духу этой церковной основе», оказываются переложением библейского рассказа о приезде царицы Савской к Соломону. Сравним библейский и летописный тексты.

В Третьей книге Царств повествуется о том, как царица Савская, услышав о «славе Соломона во имя Господа» и его мудрости, «пришла испытать, его загадками». Она приехала в Иерусалим «с весьма большим богатством». В беседе царица убедилась в мудрости Соломона, который «объяснил ей <…> все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он не изъяснил ей». Пораженная царица дарит Соломону золото, благовония и драгоценные камни, которые привезла с собой, и заявляет ему: «Мудрости и богатства у тебя больше, нежели как я слышала». Затем следует перечень того, что Соломон ежегодно получал в дар от соседних правителей, в том числе «сосуды серебряные и сосуды золотые, и одежды, и оружие, и благовония, коней и мулов» (3 Цар 10 1–25).

Этот рассказ о визите царицы Савеи в Иерусалим отдаленно напоминает летописную статью о поездке Ольги в Константинополь. Ольга, как и царица Савская, отправляется в Константинополь, чтобы испытать его правителя (как Соломона) загадками. Однако константинопольский император, в отличие от легендарного правителя Иерусалима, оказывается не в состоянии объяснить приехавшей «царице» (да и себе самому) ее вопросы. Не разгадав истинный смысл предложений Ольги, он вынужден против своей воли выполнить все ее желания и признать ее мудрость («переклюкала мя еси», т. е., «обманула меня»). В результате византийский император и древнерусская княгиня меняются «ролями». Теперь он, пораженный мудростью Ольги (как царит Савская, пораженная ответами Соломона), одаривает ее золотом, серебром, дорогими тканями и различными сос удами – всем тем, что Соломон получал ежегодно в дар от соседних правителей.

Такое сопоставление может показаться несколько натянутым. Но в данном случае мы имеем редкое – и тем более ценное – прямое подтверждение своих наблюдений. Завершив рассказ о поездке Ольги, летописец уточняет: «Се же бысть, яко же и при Соломане приде царица Ефиопьская к Соломану…, тако же к си блаженная Ольга искаше доброе мудрости Божьи…». Без него доказать близость образов летописной Ольги и библейской царицы Савской было бы невозможно.

Так, прямое сопоставление княгини Ольги с «царицеи Ефиопскои», собственно, и позволяет отыскать в, казалось бы, фольклорном по происхождению рассказе скрытый библейский мотив – хотя и в карнавальном, «перевернутом» виде.

Такой вариант вполне соответствует смыслу пророчества из Евангелия от Матфея: «Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона» (Матф 12 42). Кстати, именно к этому стиху отсылается читатель и в Хронике Георгия Амартола: «о неи же Господь глагола: «цесарица Ужска приде от конець земли, да видить премудрость Соломоню”».

Повторим еще раз: подобная интерпретация летописного текста могла бы выглядеть спорной, если бы летописец на закрепил ее прямым указанием на тождество Ольги и царицы Савской. Так «фольклорные» сюжеты в летописи оказываются по происхождению сплошь и рядом книжными, наполненными вполне христианским содержанием.

Отождествление Ольги с царицей «южной», «эфиопской» заслуживает особого внимания. По сути, в данном рассказе речь идет о том, что Русь перенимает у Византии пальму первенства в христианском мире – буквально с момента крещения первой княгини-христианки.

* * *

Не обошлось без недоразумений и при истолковании летописного рассказа о погребении княгини-христианки. Там не указывается, где именно похоронена Ольга, летописец отмечает лишь: «погребоша ю [т. е. её] на месте». А. А. Шахматов, а вслед за ним М. Н. Тихомиров усмотрели в том «какую-то неточность, вернее оборванность фразы». Но в древнем проложном сказании (под 11 июля) объясняется, что Ольга завещала себя «погрести с землею равно, а могылы не сыпати». По мнению Д. С. Лихачева, «могила Ольги поэтому могла быть плохо известна в народе». Однако о незнании или забвении места погребения знаменитой княгини вряд ли можно вести речь, поскольку позднее ее останки были перезахоронены в Десятинной церкви (хотя летопись об этом и молчит). А чтобы совершить перенесение мощей, очевидно, необходимо знать, где они были первоначально погребены.