История Украины - [10]

Однако смысл этой «речи», вложенной летописцем в уста Олега, не так прозрачен, как это кажется на первый взгляд.

По мнению Д. С. Лихачева, «слова Олега имеют вполне точный смысл: Олег объявляет Киев столицей Руси (ср. аналогичный термин в греческом: μητρόπολις – мать городов, метрополия, столица)» – и ничего более. Между тем, Киев здесь явно отождествляется с Новым Иерусалимом. Об этом говорят текстологические параллели, которые мы находим как в Св. Писании (ср., напр.: «вышний Иерусалим… Матерь всем нам». – Гал 4 26), так и в древнерусских апокрифических памятниках. В частности, в одном из вариантов духовного стиха о Голубиной книге на вопрос «премудрому царю Давыду Евсеичу»: «А который город городам мати…?» следует ответ: «Русалим [!] город городам мати». Аналогичное отождествление встречаем и в варианте самой «Голубиной книги», и в «Иерусалимской беседе» (XII в.). В последней царь Давид загадывает загадки богатырю Волоту Волотовичу об устройстве Вселенной, о христианских древностях и символах. Здесь Иерусалим также называется матерью всех городов, а затем дается разгадка сна Волота: «Будет на Руси град Иерусалим начальный [в данном случае – «верховный’], и в том граде будет соборная и апостольская церковь Софии Премудрости Божия о семидесяти верхах, сиречь Святая Святых». В этой «разгадке», очевидно, речь идет о Киеве.

Однако самой сильной параллелью является, видимо, упоминание рассматриваемого фразеологизма в Житии Василия Нового, которое, как было установлено, использовалось при составлении Повести временных лет. В Житии «мати градом» упомянута дважды – в одном и том же контексте. Первый фрагмент помещен в Видении Григория: «… Град сии есть град Царя великаго… Град же сии есть Господа нашего Исуса Христа, его же Сам по соверьшении Своем по оустроению таинства, ибо въстание Его тридневное и възнесшюся Емоу на небо ко Отцю и Богу, по четыридесятих же днии сего Сам Себе во имя Отца Своего оухитрова… Град тои предивныи, град новыи, град христианскии, град вышнии, матиград, Сион град, Новыи Иерусалим: се имя граду…». И далее: «… И призре Господь Бог на град и оутвердися дивне на месте и вся благаа его посреде его и добрее града того не обреташеся, занеже сии град Божии вышнии, матиградом Сион, Иерусалим».

Приведенные параллели летописному упоминанию «матери градомъ русьскимъ» позволяют думать, что Киев здесь не просто называется столицей Руси, но центром православного, богоспасаемого мира. Недаром в Житии Василия Нового уточняется: «вся благаа его посреде его». Подобная фраза встречается в тексте «Голубиной книги», восходящем к домонгольскому времени: об Иерусалиме – прообразе Киева говорится, что «тут у нас среда земли». Действительно, на средневековых картах типа О – Т Иерусалим располагался в самом центре мира.

Косвенно эту мысль прекрасно подтвердил А. В. Назаренко, обративший внимание на то, что «обретение» создаваемым Олегом столицы, каковой, вне всякого сомнения, представляется Киев уже в XI в., является редким исключением в средневековой европейской истории. При этом подчеркивается, что все «столичные» эпитеты Киева, встречающиеся в источниках, ясно указывают на «воспроизведение константинопольской модели».

В то же время, утверждение, что Киев в глазах создателей первых древнерусских летописных сводов мог претендовать на роль «третьего Рима» и – главное – «Нового Иерусалима», вызывает вполне оправданные сомнения. Традиционно считается, будто мысль о «переносе» центра христианского мира на Русь могла возникнуть лишь после падения Константинополя в 1453 году. Поэтому представления о Третьем Риме и Новом Иерусалиме связываются только с Москвой, хоть иногда и упоминаются ее «идейные предшественники»: Тырново и Тверь, – но не Киев.

Тем не менее, уже рассмотренные нами тексты Повести временных лет подтверждают мысль о значительно более раннем бытовании на Руси представления о присутствии именно здесь Нового Иерусалима. Дальнейший анализ исторических преданий, включенных в состав «Повести временных лет», показывает, что эта идея была одной из базовых при написании летописных текстов. В частности, это касается последующих преданий об Олеге.

Вещий Олег

Как уже отмечалось, придание Олегу не свойственного ему изначально княжеского статуса (по мнению А. А. Шахматова, еще в «Начальном своде» тот фигурировал лишь как воевода Игоря), было связано с тем, что создателю «Повести временных лет» удалось найти и вставить в свою летопись договоры Руси с греками, в которых Олег фигурировал как «первое лицо».

После захвата Киева Олег, согласно «Повести», подчинил, помимо полян, деревлян, северян и радимичей, «а съ уличи и теверци имяше рать».

6415-м (907) годом летописец датирует поход Олега на Константинополь – Царьград. Сама дата похода, видимо, была заимствована из самого текста первого договора с греками. Результатом этого набега и стало якобы заключение договора. Это событие, однако, сопровождалось довольно странными обстоятельствами: «И повеле Олег воем своим колеса изделати и воставляти на колеса корабля, и бывшю покосну ветру, въспя парусы съ поля, и идяше къ граду. И видевше греци, и убояшася, и реша, выславше ко Олгови: „Не погубляй града, имемся по дань, якоже хощеши“. И устави Олег воя, И вынесоша ему брашно и вино, и не приа его; бе бо устроено со отравою. И убояшася греци, и реша: „Несть се Олег, но святый Дмитреи, послан на ны от Бога“. И заповеда Олег даяти на 2000 корабль по 12 гривен на человек, а в корабли 40 мужь. И яшася греци по се, и почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли. Олег же, мало отступи от града, нача мир творити со царьма грецкима, со Леоном и Александром…».