История Трейси Бикер - [12]

Обычно посетители ужасно умиляются и начинают хлопотать вокруг милых крошек, прямо как Мэри Поппинс. А эта Кэм вроде как удивилась, даже растерялась немножко. Я ее не виню. Вот, например, у малыша Уэйна вечно сопли висят до колен, и он, когда ласкается, трется об тебя головой, всю соплями измажет.

Кэм его отодвинула от себя подальше, а когда он попробовал потереться об нее головой, она его отвлекла – дала свою шариковую ручку поиграть. Ему понравилось кнопочкой щелкать.

А малышку Бекки она посадила себе на ногу и стала качать, чтобы той не было обидно. Бекки стала карабкаться вверх, штанина у Кэм задралась и стало видно ее ногу. Довольно жилистая нога, если вам интересно мое мнение. Да еще и волосатая. Мама всегда ноги бреет и носит прозрачные колготки, чтобы покрасоваться гладкой кожей. А у этой Кэм носки как у школьницы. Правда, расцветка довольно смешная. Я сначала подумала – там просто желтые и красные квадратики, а потом присмотрелась и поняла, что это книжки. Я бы сама не прочь такие носочки носить, если и правда стану писательницей.

Вот она – писательница, книжки пишет, эта Кэмми. Наши стали ее спрашивать, и она ответила, что сначала писала рассказы, но их плохо раскупали, и тогда она стала писать любовные романы. По-моему, вид у нее совсем не романтический.

Адель страшно заинтересовалась, она обожает слюнявые любовные романчики. Кэм ей назвала несколько своих книг. Мальчишки стали ржать и притворяться, как будто их тошнит, и Дженни немножко рассердилась, но Кэм сказала – ничего страшного, по большей части это действительно «бэ-э», но что же она может поделать, если людям нравится такое читать.

Тут стали говорить о чтении. Макси сказал, что ему нравится книжка «Там, где живут чудовища»[3], потому что это про мальчика, которого тоже зовут Макс. Кэм сказала, что знает эту книжку, и состроила гримасу чудовища, и наши тоже стали корчить рожи.

Кроме меня. Я не хотела играть в такие дурацкие игры. То есть сперва у меня лицо само собой начало кривиться, но потом я вспомнила про косметику и поняла, что получится совсем по-дурацки.

И потом – я ее раскусила, эту Кэм. Поняла, что она делает. Она узнала все подробности о наших, не задав ни единого вопроса. Макси стал рассказывать, что у него отец тоже как чудовище из книжки. Адель разливалась о любви и о том, что в реальной жизни, конечно, все не так, как в книгах, и любовь проходит, и люди расстаются, и даже иногда уже больше не любят своих детей.

Даже противный мелкий Питер что-то пропищал о книжках Кэтрин Куксон[4], которые любила его бабушка, и он их ей читал вслух, потому что у нее глаза слезились и она плохо видела. Тут у него у самого глаза заслезились, потому что он про свою бабушку вспомнил. Кэм потянулась к нему как-то неуверенно. Так и не решилась взять его за руку, просто сочувственно похлопала по тощему запястью.

– У меня тоже бабушка умерла. И мама. Они сейчас на небесах, вроде как ангелы! – зашепелявила Луиз.

Она всегда так делает при взрослых – изображает очаровательную маленькую девочку. Прямо сама ангелочек. Ха. Наша крошка Луиз еще хуже меня ведет себя иногда, если захочет. Ее три раза брали в приемную семью… нет, четыре. В общем, ничего из этого не вышло. Луиз всех уверяет, что ей наплевать. Мы с ней договорились устроить так, чтобы нас ни в какую приемную семью не взяли и остаться в детском доме до восемнадцати лет, а потом попросить, чтобы нас поселили вместе. В отдельной современной квартире. Мы всё так подробно продумали, Луиз даже уже начала выбирать мебель, разные украшения для дома и постеры на стенки.

А потом появилась Жюстина и все испортила. Как я ненавижу эту Жюстину Литтлвуд! Я рада, что сломала ее дурацкий будильник с Микки-Маусом. Ее саму бы разломать на мелкие кусочки!

В общем, Луиз принялась лепетать про ангелов. Надо отдать должное этой Кэм – она не стала гладить Луиз по головке и называть милой крошкой, а все так же деловито принялась рассуждать об ангелах. О том, как они могут выглядеть.

– Это же очень просто, мисс! У них такие большие крылья и длинные белые рубашки, а на голове такие золотые штуковины, вроде тарелок, – сказала Жюстина.

– Нарисуй мне ангела, – попросила Кэм и дала Жюстине свой блокнот и шариковую – ручку.

– Сейчас, – сказала Жюстина, хотя рисовать она не умеет, ну вот ни капельки.

Тут она разглядела ручку и говорит:

– Ой, с Микки-Маусом! Луиз, смотри, Микки-Маус! Ой, мисс, откуда у вас такая ручка? Очень красивая! Я ужасно люблю Микки-Мауса, у меня с ним будильник есть, мне папа подарил, только одна вредина его нарочно сломала.

Жюстина свирепо глянула на меня через – плечо.

А я тоже на нее уставилась – мне, мол, все равно. Мне и правда все равно. А что щеки стали гореть, так это потому, что в свитере очень жарко.

Жюстина нарисовала своего ангела. Кэм посмотрела и кивнула:

– Да, так обычно все и рисуют ангелов. – Потом посмотрела на Луиз. – Ты, значит, вот так представляешь себе маму и бабушку?

– Ну, вроде того, – отвечает Луиз.

– Твоя бабушка надела бы такую рубашку? А скажи, вот этот нимб… эта золотая тарелка пошла бы к маминой прическе?