История Трапезундской империи - [4]
Историей сепаратистских движений в Малой Азии, в том числе в связи с образованием империи Великих Комнинов, связями Трапезундской империи с Румским султанатом, библиографией современных исследований о Понте занимался греческий историк А. Саввидис[47]. В 2005 г. он обобщил свои исследования в специальной монографии по истории Трапезундской империи, где в трех главах он рассматривает ее историю в хронологической последовательности[48]. В работе цитируется значительная литература, в том числе и на русском языке.
Попытку проследить эволюцию этнической ситуации на Понте от античности до падения Трапезундской империи предпринял турецкий историк М. Бильгин[49]. Очерки истории Трапезундской империи, опирающиеся, к сожалению, на ограниченный круг источников и литературы, издали недавно греческие историки В. Лимперопулос и Я. Пападрианос. Наибольшее внимание в первой книге уделено обзору топонимики и просопографии Понта на основе известных греческих источников. Экономика, внешняя политика Понта представлены крайне схематично. Вопросы истории культуры и проблемы церковной истории не рассматриваются вовсе[50]. Вторая из книг приурочена к юбилею основания Трапезундской империи и не основана на самостоятельном исследовании автора[51].
Различные проблемы истории и источниковедения Трапезундской империи затрагивались в моих предшествующих публикациях[52]. Системно исследовались связи Трапезунда и Запада на основании архивных источников государственных архивов Венеции и Генуи[53]. В определенной мере эти труды учтены и использованы и в настоящей работе.
В немногих обобщающих публикациях по истории Византии или Причерноморья содержатся отдельные очерки истории Трапезундской империи[54].
Из конкретных исследований, не посвященных специально Трапезундской империи и осуществляемых разными научными школами, отметим некоторые, наиболее, на наш взгляд, существенные для данной монографии. В. Гейд мастерски проанализировал левантийскую торговлю в Средние века, труд этого немецкого ученого внес, пожалуй, наибольший вклад на тот период в исследование международных экономических связей государства Великих Комнинов с Западом и Востоком[55].
Профессор Парижского университета М. Балар[56], генуэзские ученые немало сделали для выявления сведений освещавших деятельность лигурийцев в Черном море с использованием в первую очередь богатых источников из Генуэзского государственного архива[57]. Однако история трапезундско-генуэзских отношений в комплексе на всем протяжении их существования ими специально не исследовалась. История связей Венеции с Великими Комнинами изучалась ранее еще меньше[58]. В определенной мере эту лакуну восполняет издаваемый нами сборник «Причерноморье в Средние века»[59].
Школа румынских исследователей, основанная Н. Йоргой и Г. Брэтиану, много сделала для разыскания новых источников и изучения Причерноморья в целом[60].
Хотя отдельные аспекты контактов Трапезунда с Востоком рассматривались ранее[61], решающий вклад в системное изучение связей Трапезундской империи с государствами Востока внес P. М. Шукуров[62].
В последние годы проявился интерес к истории трапезундской знати как в составе Византии[63], так и позднее, ее роли в гражданской войне середины XVI в.[64] Обращалось внимание на культуру двора трапезундских императоров[65].
В контексте судеб эллинизма Малой Азии история Трапезундской империи рассматривалась А. Вехтером[66], А. Вакалопулосом[67], Сп. Врионисом, написавшим обстоятельный раздел о падении державы Великих Комнинов[68], и Э. Брайером[69].
Введение в научный оборот нумизматических источников открывает новые возможности перед исследователем. В этой связи важны работы, посвященные изучению аспров Трапезундской империи Ф. Пфаффенхофена[70], Г. Блау[71], У. Рота[72], О. Ретовского, истинного основателя трапезундской нумизматики[73], Т. Я. Абрамишвили[74], Д. Г. Капанадзе[75], С. Бендэлла[76], М. Куршанскиса[77], И. В. Соколовой[78]. А. Л. Пономарев на качественно ином уровне, с использованием современных методов количественного анализа, рассмотрел метрологию аспров и денежное обращение империи[79]. Немногочисленные печати Трапезундской империи также стали предметом изучения ряда исследователей[80].
В последние годы Р. М. Шукуровым была выдвинута теория «латентной тюркизации» византийского общества и, в частности, Понта. Корректируя концепцию С. Вриониса и развивая выводы М. Баливе об этнокультурном единстве «Романии — Рума», Р. М. Шукуров показал глубину проникновения тюркских (и вообще мусульманских) элементов в этническую структуру и в культуру повседневности Понта[81].
Несомненно, слабым местом в историографии является недостаточная изученность римского периода истории Понта[82]. Отсутствие систематических археологических раскопок на Понте, при том что памятники Средневековья и древности быстро исчезали на протяжении последнего столетия, также существенно обедняет наши представления. Мы уже никогда не увидим фресок, изображавших Алексея III и его двор в храме Св. Софии, портретов трапезундских императоров в церкви Панагии Феоскепасте (к счастью, последние эскизно были зарисованы Тексье) и многих других ценнейших свидетельств понтийской истории, описанных путешественниками XVIII–XIX вв.
