История Спарты (период архаики и классики) - [9]
Но далеко не все исследователи согласны с античной традицией. Толчком к пересмотру традиционной даты послужила публикация У. Виламовицем-Мёллендорфом в 1918 г. найденного на папирусе стихотворного отрывка, который, как он полагал, принадлежал Тиртею[001_45]. Как можно понять из немногих, более или менее сохранившихся строк (v. 12-20), это - вполне традиционный для военно-патриотических песен и стихов призыв храбро сражаться, с набором стандартных тем: помощь богов, подчинение военачальникам, единение воинов, сражающихся плечом к плечу и т. д. За Тиртеевский этот отрывок признал и Диль, включив его в свою "Антологию" (Tyrt. 1, 6-24 Diehl>3). Поскольку в данном фрагменте упоминаются три родовые дорийские филы (v. 13 - cwri;" Pavmfuloiv te kai JUllei'" hjd"e; Dumh'ne"ј), У. Виламовиц-Мёллендорф предположил, что во времена Тиртея, т. е. в конце VII в., спартанская армия еще делилась по родовому принципу. В свете этого нового свидетельства он, а вслед за ним и некоторые другие исследователи отнесли дату реформы Ликурга к концу VII или даже к середине VI в.[001_46] По словам Н. Хэммонда, подобная перестановка даты является не чем иным, как насмешкой над всей древней традицией о законодательстве Ликурга[001_47]. В этом Н. Хэммонд бесспорно прав. Вряд ли, как нам кажется, можно использовать фрагмент, впервые опубликованный У. Виламовицем-Мёллендорфом, для радикального пересмотра традиции. Во-первых, авторство Тиртея - только одна из гипотез, хотя и весьма вероятная. Во-вторых, контекст и значение сохранившихся строк настолько темны и неопределенны, что вряд ли с уверенностью можно привязать их к какому-либо конкретному историческому событию. Так, если У. Виламовиц-Мёллендорф помещает этот фрагмент в контекст событий Второй Мессенской войны, то Н. Хэммонд не исключает, что здесь могла идти речь о вторжении дорийцев в Пелопоннес. Если учесть любовь Тиртея к отступлениям в героическое прошлое, то такое предположение вовсе не покажется невероятным.
Аргументы в пользу пересмотра традиции приводятся самые разнообразные. Ч. Старр в своей статье, посвященной анализу предания об архаической Спарте, выступает против тенденции, как он выражается, "ускорять спартанский прогресс". Его основной аргумент очень прост: отсталая Спарта не могла принять письменные законы раньше, чем это сделали развитые греческие полисы. "Нелепо, - пишет он, - помещать происхождение т. н. Ликурговой конституции... в IX или даже VIII в. Коринф и Мегары, например, стали унифицированными полисами только в VIII в., как и греческие города-государства в целом"[001_48]. Дж. Хаксли и В. Форрест (в отличие от Ч. Старра), признавая историчность Ликурга, помещают его на век позже традиционной даты - около 700 г.[001_49] Основной аргумент Дж. Хаксли следующий: диск Ифита с олимпийским перемирием нельзя датировать 776 г. на том основании, что "нет ни одного письменного греческого документа... который бы датировался тем же самым временем". Таким образом, Дж. Хаксли относит диск Ифита, а вместе с ним и Ликурга к рубежу VIII-VII в., когда, по его словам, Спарта впервые проявила интерес к Олимпийским играм. "Олимпийский диск, - пишет он, - очень сильный аргумент, чтобы датировать Ликурга примерно 700 г."[001_50]. В другом месте Дж. Хаксли уточняет эту дату. Ликурга, а вместе с ним и Большую Ретру он датирует 676 г. Основанием для него служит сообщение перипатетика Гиеронима Родосского, что Ликург и Терпандр - современники (Athen. XIV, 635 f). А так как Терпандру приписывали участие в реформировании карнейского праздника, то Дж. Хаксли делает Ликурга не только современником, но и сотрудником Терпандра. Все эти рассуждения строятся на очень зыбком основании. Дж. Хаксли пытается узнать ignotum per ignotius. Ведь даже время жизни Терпандра не может быть установлено с достаточной степенью точности: колебания достигают почти ста лет - от 1-й половины VII и до начала VI в.[001_51] Встав на путь пересмотра традиции, некоторые представители англо-американской школы пошли еще дальше, чем их немецкие коллеги. Радикализм, подкрепленный излишним доверием к археологическим свидетельствам, привел их, по сути дела, к негативным выводам. Так, ряд исследователей помещает законодательство Ликурга, правда, уже без самого Ликурга, в самый конец VII в. и считает новую конституцию страны прямым следствием восстания мессенцев, вошедшего в традицию под названием Второй Мессенской войны. Например, полное игнорирование литературной традиции и завышенная оценка данных археологии приводят Г. Вейд-Джери к тому, что он вообще исключает проблему историчности Ликурга из обсуждаемых им тем. Он просто от нее отмахивается, полагая, что вся наличная традиция - не более чем басня[001_52]. Вслед за Г. Вейд-Джери точно так же датирует спартанские реформы Э. Эндрюс. Предлагаемая Э. Эндрюсом поздняя, не совпадающая с традиционной, датировка первоначального законодательства заставляет его объявить Ликурга самой удачной фальсификацией спартанских реформаторов конца VII в.[001_53]
Конечно, спартанская государственная и общественная система в том виде, в каком ее знали греческие историки и философы V-IV вв., не была создана одномоментно благодаря уму и таланту одного конкретного законодателя. Система улучшалась и оттачивалась на протяжении всего архаического периода, причем в источниках можно найти, по крайней мере, еще два таких момента, когда в прежнее Ликургово законодательство вносились принципиальные изменения и поправки. Античная историография приписывала Ликургу больше, чем он был в состоянии сделать, но по большому счету в этом она права: традиция зафиксировала самый важный период в спартанской истории - начало планового и сознательного преобразования всего общества и государства. На подобную, столь раннюю для Греции системную реорганизацию толкали спартанское общество особые условия существования, каких не было ни в одном другом греческом полисе. На территории Лаконии Спарта была, конечно, не единственной дорийской общиной, но она единственная, благодаря вовремя осуществленным реформам, смогла начать широкомасштабную экспансию и завоевать сперва всю Лаконию, а потом и Мессению. Конечно, это только гипотеза, но она позволяет, согласуясь с античной традицией, отнести Ликурга и его законы к концу IX - началу VIII в., т. е. ко времени активной экспансии Спарты в Лаконии. В какой-то мере подтверждает эту раннюю дату крайне примитивный и архаичный характер установления, вошедшего в историю под названием "Большая Ретра".
