История Советского Союза. 1917-1991 - [168]

В результате положение опять стало совершенно безвыходным. Возможно, исходя из предположения, что им будет противостоять лишь ограниченное число повстанцев, взявшихся за оружие по политическим мотивам, оккупанты сами ограничили свою численность до 100 000 человек. В результате они никогда не могли распространить свою власть за пределы городов и основных дорог, да и там нередко чувствовали себя неуверенно. Пытаясь добиться большего, советские войска изгоняли жителей из деревень и нередко оставляли их необитаемыми. Но у них не было сил, достаточных для того, чтобы в дальнейшем контролировать очищенные таким образом территории. Иногда крестьяне возвращались и снова отстраивали свои дома, иногда присоединялись к муджахидинам. Но очень многие — по меньшей мере пятая часть населения — стали беженцами и ушли в основном в Пакистан. Какими бы целями первоначально ни руководствовались Советы, для их достижения они не останавливались и перед геноцидом.

В свою очередь, ни численность муджахидинов, ни их оружие, ни организация не давали им возможности одержать победу над советскими оккупантами. В результате Афганистан оказался в жесточайшем и безнадежном тупике.

Столкнувшись с экономическим застоем в своей стране и с внешней политикой, которая окончательно зашла в тупик, в марте 1985 г. Политбюро, набравшись смелости, впервые избрало генеральным секретарем самого молодого своего члена. Михаилу Горбачеву тогда было 54 года. Он прибыл из Ставропольского края, плодородного южного региона с казацкими традициями и богатыми крестьянскими хозяйствами. Во время работы на Ставрополье в качестве первого секретаря крайкома партии в семидесятых годах, он поощрял в сельском хозяйстве эксперименты со звеньями, причем даже тогда, когда повсеместно они уже были прекращены из-за страха аппарата, что звенья развалят колхозы. Возможно, даже более важное значение в его подготовке к роли будущего государственного лидера имела учеба в Московском университете в пятидесятых годах, что для советских руководителей было совершенно необычно. Разумеется, юриспруденцию в последние сталинские годы нельзя назвать либеральной по духу, но даже тогда Горбачев должен был усвоить принципы римского и западного конституционного права, а также основы, на которых зиждется общество, столь отличное от того, что создали его коллеги.

Избрание Горбачева показало, что Политбюро понимало: страна пребывает в очень серьезном и продолжительном кризисе, который в будущем угрожал ее положению великой державы, равной США. Горбачева выдвинули те, кто хотел изменить существующую ситуацию или во всяком случае понимал, что медлить с переменами нельзя. Не последнее место среди этих сил занимал КГБ, который в брежневское время менее других крупнейших политических институтов подвергся коррупции. К тому же положение КГБ давало ему возможность лучше всех оценить всю глубину кризиса, в котором оказалась страна. В системе партийной иерархии покровителем и ментором Горбачева был Андропов, и около года Горбачев продолжал проводить ту же политику. Он пустил в ход лозунг “ускорение”, укрепил трудовую дисциплину и начал заклинать рабочих легендарными подвигами Алексея Стаханова. Горбачев создал государственную инспекцию контроля качества, Госприемку, которая имела право отвергать некачественную продукцию и наказывать материально тех, кто был ответствен за это. Он продолжил расследование дел о коррупции, увольнения и преследование по закону коррумпированных чиновников, начал кампанию против “нетрудовых доходов”, т.е. доходов, полученных от деятельности вне официальных рабочих мест. Горбачев резко сократил продажу спиртных напитков и запретил их подачу на разного рода официальных мероприятиях, даже на приемах. Это полностью противоречило традициям русского гостеприимства и веселья, так что он заработал точное и неодобрительное прозвище “минеральный секретарь”.

Таков был, если угодно, первый этап перестройки — плод долгой работы Горбачева в партийном аппарате и результат его сотрудничества с КГБ. Все это происходило под приятный аккомпанемент гласности, на этой стадии ее отличал лишь новый и более живой стиль подачи информации. Однако и тогда печать, радио и телевидение стали разоблачать коррумпированных чиновников брежневских времен, которые теперь стали называть периодом застоя.

Весной и осенью 1986 г. начались настоящие перемены. Они шли медленно, но не было сомнения, что они действительно начались, причем не только в стиле, но и в самой сущности проводившейся Горбачевым политики. Трудно сказать, то ли он с самого начала собирался проводить более радикальные изменения, но не мог начать их, пока не ввел в Политбюро и ЦК поддерживавших его деятелей, то ли действительно изменил свои намерения, когда уже в ходе работы осознал всю глубину кризиса, с которым столкнулась страна. В любом случае, речь теперь шла не об укреплении системы, но о радикальном ее реформировании.

Может быть, поворотным моментом стал взрыв Чернобыльской атомной электростанции в апреле 1986 г. Он выявил смертельно опасные недостатки централизованной административно-экономической системы, обладавшей устрашающими технически-:ми возможностями и бывшей при этом совершенно секретной, неряшливой и абсолютно безответственной. Чернобыль продемонстрировал опасности, которые принесла ограниченность гласности, и породил враждебность за границей и панику в самом СССР. Иностранцы были возмущены тем, что о взрыве, угрожавшем здоровью людей, можно было узнать только из зарубежных источников (первыми к повышению уровня радиации привлекли внимание шведы). Советские же граждане осаждали железнодорожные станции, пытаясь убежать от неизвестной опасности. Тысячи людей не могли получить ясного предупреждения об угрозе радиации из советских средств массовой информации. Единственным источником новостей были преувеличенные подчас сообщения западных радиостанций — даже московские власти первое время не получали достоверных сведений об истинном положении вещей.