История советского библиофильства - [114]

Мы не разделяем этой веры в «ауру», хотя и приводили выше слова В. Г. Короленко о духовной атмосфере каждой настоящей личной библиотеки и сами говорили о духовном лице библиотеки. Однако мы полагаем, что, высказав подобную мысль, А. К. Гладков должен быть последователен и ему не следует иронизировать над библиофилами, дорожащими книгами из известных старых библиотек или редкими изданиями. Он пишет: «И кому не доставит удовольствия подержать в руках томик из библиотеки Вольтера или первое издание „Евгения Онегина“… — А ведь теми же приблизительно соображениями руководствуются книгособиратели-коллекционеры, когда охотятся за экземплярами из библиотеки Ефремова или за первым изданием „Простого как мычание“ Маяковского: „эти книги были в руках Ефремова, в руках Маяковского!..“».

Между тем книголюбы-библиофилы занимаются не только собиранием и чтением приобретенных книг, но и серьезным их изучением и сообщением результатов своих исследований товарищам по клубу, секции и т. д. Я имею здесь в виду не только книги Н. П. Смирнова-Сокольского, В. Г. Лидина, О. Г. Ласунского, не только доклады и статьи А. И. Маркушевича. Вот пример из заметки «Книжные судьбы» И. Брянской в газете «Литературная Россия»; в ней сообщается о первом заседании клуба книголюбов при Центральном Доме литераторов (Москва) и приводятся сведения, частично уже изложенные нами в одной из предшествующих глав. «В годы войны в лесной типографии одного из партизанских отрядов Белоруссии была издана тиражом в 40 экземпляров книга стихов. Ее автор, партизан Всеволод Саблин, назвал этот сборник „Мститель“. А вот другая книга — „Азбука“. Владимир Маяковский не только автор этого уникального экземпляра, но и его издатель: от первой до последней страницы книга сделана руками поэта… Две редкие книги, две судьбы, и именно им был посвящен доклад С. Ляндреса на первом заседании Книжного Клуба» (22).

Мы не можем входить в литературную оценку сборника стихов партизана В. Саблина, так как он нам неизвестен, но даже если художественная ценность этой книги невелика, все же этот сборник стихов является фактом советской культуры времени Великой Отечественной войны, фактом духовной жизни партизанского движения, и уже одно это заставляет нас быть благодарными библиофилу, который сохранил один из сорока экземпляров книги, напечатанной в лесной типографии Белоруссии. А нужно ли разъяснять значение «Азбуки» Маяковского, сбереженной тем же книголюбом?

Положительная роль библиофильства в сохранении и изучении нашего книжного прошлого и настоящего известна и ежедневно получает подтверждение. И при всем нашем уважении к движению друзей книги, мы не можем представить себе, что, передавая свое собрание в образующуюся общественную библиотеку, истинный друг книги все-таки не оставляет себе ни одной «самой любимой» книги, которую он перечитывает время от времени, не обращаясь к общественной библиотеке. Мы не можем назвать другом книги того, кто не имеет у себя хоть небольшой, в полном смысле слова личной библиотеки.

Но как относятся друг к другу представители обоих направлений современного советского книголюбия? Нам кажется, здесь уместно было бы употребить известную формулу из языка дипломатов — «с полным пониманием позиций другой стороны». Можно было бы, если бы перед нами не было, с одной стороны, более или менее добродушной иронии А. К. Гладкова над «собирателями-коллекционерами» и, с другой, нападок на книголюбов-библиофилов в статье Е. Е. Тимошенко. Об этом мы вкратце упомянули выше; здесь скажем подробнее.

Е. Е. Тимошенко упрекает «владельцев прижизненных изданий Радищева и Пушкина» за то, что «огромные сокровища этих библиофилов томятся в книжных шкафах»… «А какую бы пользу, — патетически восклицает Е. Е. Тимошенко, — они могли принести людям!» (163).

Чувствуя слабость аргументации с помощью восклицательных знаков, автор статьи «Книга должна работать!» пытается обосновать свои положения следующими рассуждениями: «Мне скажут, что для этого есть общедоступные библиотеки, да и сами библиофилы не откажут читателю посмотреть книгу у себя дома. Но нельзя забывать, что не в каждом городе есть книгохранилище с нужным подбором книг и не всякий может заниматься в чужой комнате под пристальным наблюдением ревнивого хозяина».

Редакция «В мире книг» сопроводила выступление Е. Е. Тимошенко своим дельным, серьезно аргументированным послесловием, которое, кстати сказать, по объему больше вызвавшей его статьи.

Недостаток места лишает нас возможности привести основные положения редакционного ответа. Ограничимся только цитацией его первой и последней фразы: «Книголюбы или библиофилы? Кто из них разумнее распоряжается своими богатствами — будь то редчайшее издание или же общедоступная книга сегодняшнего дня? — …Известно изречение: „Книги суть реки, напояющие Вселенную“. Если воспользоваться этим образом, книгу и впрямь можно уподобить рекам, притокам, ручейкам, что растекаются по всей земле, принося с собой радость познания, торжество человеческого духа, живую красоту. Так стоит ли заключать в одно узкое русло этот мощный поток, навязывать правила поведения каждому, кто подходит к его берегам. Не лучше ли позволить и книголюбу, и библиофилу искать и находить многоликие и плодотворные формы общения с книгой…» (163)