История шизофрении - [84]

Можно задаться вопросом, не рассматривалось ли во Франции путешествие, или опыт Mary Barnes, как «истерический психоз». Этот термин вновь применили Follin, Chazoud, Pilon в 1961 г. /77/, чтобы подчеркнуть, что значительное количество состояний, рассматривавшихся современными авторами, в особенности англоязычными, как шизофренические психозы, рассматривались бы немецко- или франкоязычными авторами на стыке XIX и XX веков как «истерические помешательства» или как проявления психического состояния больных истерией, описанного Pierre Janet в его медицинской диссертации. Опять напомним, что C. Jung говорил о психотическом эпизоде Сабина Шпильрейн как об истерии.

В Соединенных Штатах Hollander и Hirsch вскоре заинтересовались этими «истерическими психозами» /103/. Это выражение имело определенный успех у тех, кто хотел отметить, что каждый психоз или каждый бред не бывает непременно шизофреническим, особенно, если он проявляется в форме острых приступов (острая истерия из первых работ E. Bleuler). Но оно повлекло за собой неудобство, особенно среди франкоязычных авторов, внеся путаницу между диссоциацией психических функций (той, что описал Pierre Janet в истерии, близкой к фрейдовскому вытеснению) и расщеплением («Spaltung»), описанным E. Bleuler в шизофренических психозах. Это произошло потому, что при переводе на французский язык данного слова, применили термин «вытеснение», вместо «скиссион» (расщепление, раскол),

что было бы предпочтительнее58. Это было сделано именно для того, чтобы лучше подчеркнуть: в так называемых истерических психозах этого расщепления (скиссион) «Я» не происходит. Скоро мы увидим, как авторы прилагают усилия, чтобы дифференцировать по новым критериям современные шизофренические и истерические психозы.

"Семейная жизнь"

Несомненно, что в наши дни наиболее распространенный в широкой публике образ шизофрении — это тот, который стал популярным после выхода на экраны фильма Kenneth Loach «Семейная жизнь».

Кинематографические достоинства сделали его одним из тех сенсационных фильмов, которые, без сомнения, являются типичными продуктами индустрии культуры. В фильме спутаны все категории, посвященные этому психозу, и он имел самую большую аудиторию, оказав влияние на целое поколение молодежи и внушив им дорогую для D. Cooper идею, являющуюся самой основой антипсихиатрии. Идея состоит в том, что шизофрения — это наша общая участь, и только произвол семьи и психиатров приводит к тому, что некоторые, не более больные, чем другие, оказываются помещенными в психиатрическую больницу или подвергаются псевдомедицинским видам лечения.

Это упрощенное понимание произошло, очевидно, потому, что большинство зрителей не воспринимало тонкостей «двойного принуждения», все-таки точно представленного в сценарии.

Даже если «Семейная жизнь» была манной небесной для клубов любителей кино, желающих организовать для более или менее подготовленной публики дискуссии о теориях школы Palo Alto, фильм, несомненно, привел к значительному количеству бунтов подростков, стремящихся избежать шизофрении, против семейной среды, которая, в их понимании, угрожала им. Но фильм также способствовал выходу шизофрении из узкой области изучения специалистами, которые до сих пор только одни интересовались ею и не находили отклика на свои исследования даже среди образованной публики. Шизофрения превратилась в вопрос, по которому каждый — журналист, писатель, философ — будет считать должным иметь свое мнение, даже если никогда не имел непосредственных отношений с людьми, страдающими подобными расстройствами. Каждый будет находиться в лагере сторонников той или другой теории. Здесь проявился парадоксальный эффект этого антипсихиатрического фильма, который, будучи, очевидно, направленным на то, чтобы заставить исчезнуть психиатрическое понятие шизофрении, наоборот, поставил ее в самый центр современных онтологических размышлений и, в результате, представляет собой важнейший поворот культуральной истории этого психоза.

Имеется ли концепция шизофрении в итальянской антипсихиатрии?

Этот вопрос должен быть поставлен, потому что большая антипсихиатрическая школа, итальянская, является намного менее философской и намного более политической, чем английская. Ее «отец», Franco Basaglia /1926-1980/, никогда не публиковал теоретических трудов с изложением концептуальных основ его деятельности. В сборнике «Что такое психиатрия?», опубликованном в 1973 г. под его редакцией, Michel Riso косвенно затрагивает этот вопрос через «допущения/предпосылки институциональной психотерапии» /13/. И это почти не удивительно, потому что политические пререкания психиатрических учреждений, несомненно, зародились в Италии вследствие того, что в этой стране не существовало, как во Франции после Освобождения, движения реформ. Движения, направленного на реорганизацию общественной жизни таким образом, чтобы сделать ее психотерапевтической, или, по крайней мере, позволить, или не препятствовать, психотерапевтическому лечению больных, страдающих различными формами шизофренического психоза и помещенных в больницы. Daumeon и Koechlin в 1952 году по этой причине обоснованно определили это движение как «институциональная психотерапия» (в англоязычных странах скорее говорят о «милье-терапии»).