История шифровального дела в России - [106]

. Следует сказать, что применявшийся русской стороной шифр был достаточно далек от систем шифров, называвшихся «шифрами Цезаря», как это видно из описанных нами выше систем военных шифров России. Кроме того, в системе российской шифровальной службы работали, как читатель это мог уже увидеть, достаточно грамотные люди, хотя специалистов, как правило, не хватало. Конечно, эти системы русских шифров при том неизбежном обилии нарушений, которые во многом являлись следствием общей дестабилизации государственной деятельности в России в тот период вообще, естественно поддавались дешифрованию. Подчеркнем, однако, что в не меньшей степени и шифры западных специалистов того времени поддавались дешифрованию и вскрывали их с успехом русские криптографы — те самые «полуграмотные мужики», о которых с таким презрением пишет Д. Кан.

А. А. Маниковский, выпустивший в 1920 г. в Москве первую часть своего капитального труда «Боевое снабжение русской армии в войну 1914— 1918 гг.», подчеркнул, что нельзя рассматривать вопросы технические — вооружение армии и флота — в отрыве от строя, существовавшего в России. Он открывал свою книгу словами: «Россия проиграла эту войну из–за недостатка боевого снабжения». Именно такое мнение сложилось в широких слоях общества на основании голосов, шедших из наших военных округов, из самой армии. Безусловно, это напрямую касалось и вопросов постановки криптографической защиты.

На грани крушения

Изучение документов и материалов, содержащих сведения по истории криптографической службы России, позволяет получить дополнительные знания о политическом и экономическом кризисе, в который империя вступила уже в конце XIX столетия. Кризис этот постепенно углублялся и в период Первой мировой войны уже охватил все структуры государственного организма, что, естественно, не могло не отразиться на состоянии и настроениях всех частей общества. Убедительным доказательством этому служит то бесспорное обстоятельство, что в России росли и множились политические партии и группы, оппозиционные существовавшему режиму, включавшие представителей всех слоев населения — от аристократических партий либералов и кадетов и т.п. до партий, объединявших социальные низы.

Из письма Великого князя Александра Михайловича к Николаю II (от 4 февраля 1917 г.):

«Мы переживаем самый опасный момент в истории России: вопрос стоит, быть ли России великим государством, свободным и способным самостоятельно развиваться и расти, или подчиниться германскому безбожному кулаку, — все это чувствуют: кто разумом, кто сердцем, кто душою и вот причина, почему все за исключением трусов и врагов своей родины отдают свои жизни и достояние для достижения этой цели. И вот в это святое время, когда мы все, так сказать, держим испытания на звание человека в его высшем понимании, как христианина, какие–то силы внутри России ведут Тебя и, следовательно, Россию к неминуемой гибели…

Теперь… ни один министр не может отвечать за следующий день, все разрознены; министрами назначаются люди со стороны, которые никаким доверием не пользуются и, вероятно, сами удивляются, что попадают в министры… их назначение для общего дела приносит только вред, их поступки граничат с преступлением…

Твои советники продолжают вести Россию и Тебя к верной гибели…

Недовольство растет с большой быстротой, и чем дальше, тем шире становится пропасть между Тобой и Твоим народом…

Как это ни странно, но правительство есть сегодня тот орган, который подготавливает революцию, народ ее не хочет, но правительство употребляет все возможные меры, чтобы сделать как можно больше недовольных, и вполне в этом успевает. Мы присутствуем при небывалом зрелище революции сверху, а не снизу»[214].

М. В. Родзянко (1859—1924) — один из лидеров партии октябристов, крупнейший помещик России, с ноября 1912 г. бессменный председатель IV Государственной думы — в своих воспоминаниях «Крушение империи» писал о том, что вся внутренняя политика, которой неуклонно держалось императорское правительство с начала войны, неуклонно и методично вела к полной государственно–хозяйственной разрухе. Но и после свержения самодержавия, в период деятельности Временного правительства, этот кризис продолжал углубляться, разрушая, кроме прочего, все государственные институты.

Этот кризисный процесс не мог не отразиться и на деятельности криптографической службы. Довольно припомнить министерскую чехарду в тех ведомствах, куда она входила. Так, лишь с осени 1915 г. по осень 1916 г. сменилось пять министров внутренних дел: князя Щербатова сменил А. Н. Хвостов, его сменил Макаров, Макарова — Хвостов–старший и последнего — Протопопов. На долю каждого из этих министров пришлось около двух с половиной месяцев управления. За это же время было три военных министра: Поливанов, Шуваев и Беляев. Аналогичная картина наблюдалась и в МИД. Можно ли говорить при таком положении вещей о сколько–нибудь серьезной и последовательной работе этих министерств в целом?

Вполне естественно, что и в среде криптографов как в капле воды отразилась сложившаяся ситуация. Демократические идеи и настроения проникали всюду, в том числе в святая святых государственной власти — Департамент полиции. Некоторые его сотрудники сочувственно относились к революционерам, при возможности старались им помочь избежать ареста, скрыть улики во время обысков и т. п. Перед нами текст одной из докладных заведующему ДП от января 1916 г., которая, на наш взгляд, весьма любопытна. Некто пишет: