История Северного круга - [10]

– Ты и сам похож в этой шапке на талюка! – усмехнулся я, зная, что Чойри понравится эта шутка, и надеясь развеселить и Крамта.

Но Крамт уставился на талюков и, казалось, не замечал даже Чойри. Пастух с тревогой посмотрел на меня.

– Это Крамт, – пояснил я, – парень, которого ты видел вчера. Я…

Тут я смутился. Нужно было признаться, что я рассказал Крамту обо всём. Я не чувствовал своей вины, но Чойри мог не так меня понять. Мне вспомнились слова родителей о пастухе. «Недалёкий». Хм…

– Хорошо, что вы зашли! – сказал пастух, разглядывая Крамта. – Я вчера набрал два ведра майты. Хотел отнести в посёлок, угостить кого-нибудь, а тут и вы… Пойдёмте, я заварю.

– Погоди, Чойри, – перебил я его, – а ты покажешь Крамту вчерашнее чудо?

– Дин! – ахнул Чойри.

Он сделал шаг к дереву, как будто загораживая талюков от нас.

– Всё в порядке! – поспешил сказать я. – Крамт никому не расскажет. Правда, Крамт?

Тот молча кивнул. Пастух покачал головой.

– Не надо, – попросил он, – пожалуйста.

– Ладно, ладно, Чойри. Ты не психуй. Всё хорошо. Не хочешь – как хочешь. Пошли.

– Дин, – умоляюще сказал Чойри, – ты не сердись, Дин. Я правда очень боюсь.

Чойри взмахнул термокружкой, и несколько капель снова пролилось на снег. Он опустил глаза и вдруг вскрикнул. Прямо у наших ног копошился талюк: он приближался к каплям молока.

– Нет, нет, – пробормотал Чойри, подхватывая талюка и поглаживая по спинке. – Милый, хороший, всё в порядке, не волнуйся, но нельзя кушать это, нельзя! Животик будет болеть!

В тот же миг талюк принялся надуваться. Я быстро глянул на Крамта. Тот молча смотрел на талюка, но я видел: его глаза чуть расширились.

– Всё, всё, иди на дерево, – сказал Чойри, поднося ладонь к пихте, однако талюк не хотел отцепляться.

– Ну пожалуйста, – умоляюще прошептал Чойри, снова погладив талюка, и тот надулся ещё больше.

Талюк был огромным, как здоровый булыжник, прозрачным, розово-фиолетовым, а внутри у него что-то серебрилось и переливалось. Я торжествовал. Крамт видит! Видит чудо.

– Их ещё и переносить можно в таком виде, – не сдержался я, и они оба – и Чойри, и Крамт – резко повернули головы и посмотрели на меня.

– Ну, хватит! Всё! – выдохнул Чойри. – Пойдёмте!

Он усадил талюка на пихту, и тот тут же уменьшился в размерах. Чойри шагнул ко мне и потянул за рукав.

– Дин, пошли! И скажи своему другу!

Но Крамт и сам развернулся и зашагал к стоянке. Я заторопился за ним: не хотелось оставаться с Чойри один на один. Ещё пристанет: зачем, мол, Крамта притащил?

Чойри плёлся за нами и вздыхал. На стоянке он предложил нам орехового молока. Я взял кружку, а Крамт просто покачал головой. А потом и вовсе взял и пошёл туда, где были наши лыжи.

«Во даёт, – подумал я. – Делает что хочет, даже не предупреждает».

Я принялся быстрыми глотками, обжигаясь, пить молоко. Боялся, что Крамт свалит без меня. Потом сунул Чойри кружку, пробормотав «спасибо», но он схватил меня за рукав:

– Подожди, Дин… Нехорошо с твоим другом получилось.

– Да, Чойри, прости… Пусти, я тороплюсь.

– Что же ты сразу не сказал, что он не может говорить? – укоряюще сказал Чойри.

– Кто? Он? – растерялся я.

– Ну да, твой друг. Наверное, он потерял речь после лишающей болезни, как я – глаз. Ты должен был предупредить меня. Тогда я не волновался бы, что он кому-то расскажет. Как же он расскажет, если не умеет говорить?

– Чойри!

Я посмотрел на него. И вдруг увидел, что у него и правда один глаз. Это странно, но я раньше не замечал. И я не стал его разубеждать насчёт Крамта. Пусть думает что хочет.

Я осторожно вытянул из его рук свою и сказал:

– Прощай, Чойри!

Повернулся и побежал за Крамтом.

– Приходи ещё со своим другом! – крикнул мне вслед Чойри, сложив ладони рупором.

А я снял шапку, хотя снег ещё сыпал, сунул её в карман и подумал: «Значит, вот что мама имела в виду, когда говорила, что Чойри – недалёкий».

Крамт уже пристегнул лыжи. Но он ждал меня.

– Как это работает? – спросил он. – Талюк? Его просто гладят и всё?

– Нет, нужно думать о нём с любо-о-овью, – протянул я насмешливо, – ну типа как сегодня Чойри за него беспокоился. Что-то хорошее думать о нём. Он им как мамочка. Кудахчет вокруг них, они и надуваются. Прикинь, какая система?

Крамт кивнул, о чём-то задумавшись. Потом тряхнул головой и бросил:

– А теперь я тебе кое-что покажу!

Он оттолкнулся палками и направился к посёлку. Красные лыжи сверкали на снегу.

Глава 5. Эльна

Мы подъехали к покосившемуся домику у границы нашего Северного круга. Покосившимся его прозвали ребята из школы. Дом, конечно, стоял ровно, как и все остальные дома круга, просто он был обшарпанным и каким-то потёртым.

Крамт снял лыжи, воткнул в снег у крыльца. Порылся в карманах, достал маленький пульт и пикнул.

«Так это его дом!» – поразился я, заходя вслед за ним. Меня удивило, что внутри всё такое… заброшенное.

Крамт учится в классе учёных, его экипировке можно только позавидовать. А пол в его доме ободран – вернее, не ободран, а весь исцарапан, как в огнехранилище. Но там по полу возят тележку с сухими прожилками, а тут что? Со стен отваливается краска, но при этом на них висят картины. «Странное жилище», – думал я, оглядывая гостиную: обшарпанная мебель, какие-то салфеточки, покрывальца на креслах. Шкаф распахнут, а в нём видны не лыжи, как у нас, а бутылки из-под химсоков с засушенными цветами. Цветы?! Откуда?..