История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти - [18]

— Как можно, сэр! — возразил я.

— Обмануть беззащитного бедняка и его невинных малюток! Нет, вы не считаете меня на это способным, сэр. Будь у меня такое намерение, я бы опозорил род человеческий. Но что проку от всех моих усилий, от моего усердия? Что, если я и вложил в это дело деньги своих друзей, своих родственников, свои собственные деньги, все мои надежды, мечты, желания, честолюбивые стремления? Вы, молодые люди, не следуете моему примеру. Вы, которых я дарю своей любовью, и доверием, точно собственных детей, чем вы мне отвечаете взамен? Я тружусь в поте лица, а вы сидите сложа руки; я бьюсь как рыба об лед, а вы и ухом не ведете. Скажите сразу: вы мне не верите! О господи, так вот она, награда за всю мою любовь и заботы!

При этих словах мистер Брафф так растрогался, что заплакал настоящими слезами, и тут, признаюсь, я увидел в истинном свете свою преступную нерадивость.

— Я… я очень виноват, сэр, — сказал я, — но тому причиною одна только моя деликатность, не позволявшая мне заговорить с тетушкой о Западно-Дидлсекском обществе!

— Деликатность, мой милый… да какая же тут может быть деликатность, когда речь идет о том, чтобы приумножить состояние вашей тетушки! Скажите лучше, равнодушие ко мне, скажите лучше, неблагодарность, скажите, неразумие… но только не говорите мне о деликатности, нет, нет, нет, что угодно, только не деликатность. Будьте честны, мой мальчик, вещи надо всегда называть их именами… всегда.

— Да, это и вправду неразумие и неблагодарность, мистер Брафф, — сказал я. — Теперь я это понимаю, и я отпишу тетушке с ближайшей же почтой.

— Не делайте этого, — с горечью сказал Брафф, — наши акции идут по девяносто, и миссис Хоггарти получит со своего капитала всего лишь три процента.

— Нет, сэр, я непременно напишу… вот вам честное благородное слово.

— Что ж, раз уж дали слово, Титмарш, видно, придется написать, слово никогда не надобно нарушать, даже по мелочам. Когда напишете письмо, отдайте его мне, я его пошлю бесплатно, честное благородное слово, — со смехом сказал мистер Брафф и протянул мне руку.

Я протянул свою, и он сердечно ее пожал.

— А отчего бы вам не написать прямо здесь? — сказал он, все не выпуская мою руку. — Бумаги у меня вдоволь.

И вот я сел за стол, очинил прекрасное перо и принялся за письмо.

«Западно-Дидлсекское страховое общество, июнь 1822 года, — вывел я как мог красивее. И далее: — Дражайшая тетушка…» Потом приостановился и задумался, что же писать дальше, ибо письма мне всегда давались с трудом. Написать число и обращение не хитрость, а вот дальше дело помудренее; покусывая перо, я откинулся на спинку стула и принялся размышлять.

— Да что это вы, мой дорогой! — воскликнул мистер Брафф. — Неужто вы собираетесь потратить на это письмо весь день? Давайте я вам его продиктую.

И начал:

«Дражайшая тетушка, рад сообщить Вам, что с тек пор, как я воротился из Сомерсетшира, наш директор-распорядитель и наше правление так мною довольны и были так добры, что назначили меня третьим конторщиком…»

— Сэр! — воскликнул я.

— Пишите, пишите. Вчера на заседании правления было решено, что мистер Раундхэнд повышается в должности и становится секретарем и статистиком. Его место занимает мистер Хаймор, на место мистера Хаймора садится мистер Абеднего, а вас я назначаю третьим конторщиком. Пишите: «…третьим конторщиком с жалованьем сто пятьдесят фунтов в год. Я знаю, новость сия порадует мою дорогую матушку и Вас, дражайшая тетушка, Вас, которая всю мою жизнь была мне второй матерью.

Когда я в последний раз был дома, Вы, помнится, спрашивали моего совета, как Вам лучше поместить капитал, который, без всякой для Вас пользы, находится у Вашего банкира. С тех пор как я воротился, я не упускал случая осведомиться на сей счет; и как я тут нахожусь в самой гуще деловой жизни, то и полагаю, что, хотя и не вошел еще в настоящий возраст, могу дать Вам совет не хуже иного старше меня по летам и положению.

Я частенько подумывал присоветовать Вам нашу Компанию, но от сего шага удерживала меня деликатность. Я не желал, чтобы на меня легла хотя бы тень подозрения, будто действую я из личных видов. Однако же я нимало не сомневаюсь, что Западно-Дидлсекское общество — самое надежное место для помещения капитала, и притом обеспечивает самый высокий процент.

Из надежнейших источников (это слово подчеркните) мне известно, что положение дел в Компании следующее:

Основной акционерный капитал Компании составляет 5 миллионов фунтов.

Члены правления Вам известны. Достаточно сказать, что наш директор-распорядитель — Джон Брафф, эсквайр, из фирмы „Брафф и Хофф“, член парламента, известен в Сити не менее самого мистера Ротшильда. Как мне доподлинно известно, его личный капитал составляет полмиллиона; а дивиденды, в последний раз выплаченные акционерам Западно-Дидлсекского общества, составили 6¹/₈ процента за год. (Мы и вправду объявили такой дивиденд.) Хотя на бирже спрос на наши акции до чрезвычайности велик, четыре старших конторщика располагают правом разместить некоторое количество акций по номиналу — до 5000 фунтов каждый; и ежели Вы, дражайшая тетушка, пожелаете приобрести наши акции на сумму 2500 фунтов, Вы, надеюсь, позволите мне воспользоваться моими новыми правами и оказать Вам эту услугу.