История сахара: сладкая и горькая - [16]

Первосвященник в Индиях

Бартоломе да Лас Касас был доминиканским миссионером на Кубе в 1514 г., первым священнослужителем, рукоположенным в Индиях. В помощь его служению богу ему была пожалована земля, а также сто туземцев-карибов в качестве рабов. В течение трех лет этот воспитанный и порядочный человек с ужасом наблюдал, как карибы, принуждаемые к работе, заболевали и умирали и как их убивали испанские колонисты, когда те восставали. Будет лучше, обратился он к испанскому двору, завезти африканцев, которые приучены к такому труду. Он верил, что этот выбор был меньшим из двух зол, но он также считал, что меньшее из зол вряд ли вообще является злом, поскольку африканские рабы в Испании казались ему достаточно счастливыми, и они, несомненно, лучше справились бы с тяжелой работой в шахтах. В любом случае шахты вскоре будут выработаны, и рабы смогут быть освобождены для занятий сельским хозяйством, думал он.

Вместо этого работорговля еще сильнее окрепла, и африканских рабов вскоре стало больше, чем их белых хозяев. В 1530 г. на Сан-Доминго было 3000 рабов и всего 327 испанцев. К 1547 г. де Лас Касас стал епископом Чьяпы в Мексике, но сложил с себя полномочия и вернулся в Испанию, чтобы протестовать против работорговли — меньшего из зол, которое сам он и предложил во благо карибов и их мирных соседей араваков. На то, чтобы отменить то, что, как он предполагал, могло прекратиться так же быстро, как и началось, потребовалось три с половиной столетия, или пять полных поколений. Или 35 трудовых жизней африканских рабов, которые никогда не жили так же долго, как свободные люди. Рабство было крайне жестоким и безжалостным.

Де Лас Касас надеялся на то, что король выслушает его, но в 1555 г. этот шанс был потерян. Карл V озаботился своей душой, отрекся от престола и посвятил оставшуюся жизнь молитве в маленьком доме рядом с монастырем в Исте. Там он искал спасения в молитве, а не в добрых делах. Если бы король тогда выступил против рабства, возможно, половина тех, кто был силой перевезен через океан и вынужден работать до самой смерти, могла быть спасена. Бартоломе де Лас Касас провел остаток своих дней в борьбе, но уже никогда больше не был так близок к цели.

Его соотечественники совсем не обязательно были жестоки именно по отношению к рабам. Как и англичане, и представители большинства других народов того времени, они были жестоки по отношению ко всем людям, находившимся в их власти, не делая различия между свободными и рабами. Плохо обращаться с другими было в порядке вещей. Людей до сих пор сжигали на кострах, публичные казни, повешения, утопления и четвертования были обычным концом и для многих свободных людей. Ужасные вещи творились по отношению к рабам, но в основном потому, что их было больше, чем белых, и их надо было постоянно запугивать, чтобы они помнили — у них нет никаких прав. К тому же ни один разумный человек не стал бы просто так бить, убивать или калечить раба, во всяком случае не более чем он стал бы бить упряжную лошадь, чтобы заставить ее работать, ведь рабы и лошади были его собственностью и стоили денег.

Рабство не приносило большой прибыли даже в лучшие времена. Это отметил Адам Смит, и, если верить его «Богатству нации», это знали и древние:

«Опыт всех времен и народов, как я считаю, показывает, что работа, выполненная рабами, хотя и кажется, что ее стоимость складывается только из расходов на их содержание, в итоге стоит дороже, чем любая другая. Человек, который не имеет никакой собственности, не может иметь никакого другого желания, как только съесть как можно больше и работать как можно меньше. Любую работу сверх той, что обеспечивает его жизненные потребности, он будет выполнять только по принуждению и без какого-либо интереса со своей стороны. В древней Италии выращивание зерновых пришло в упадок и стало невыгодным для владельца, как только им стали заниматься рабы. Это отмечают и Плиний, и Колумелла».

К сожалению, не все рабовладельцы в Америках были разумны. Дешевый ром, раздражительность из-за тропической жары и даже безумие хозяев собирали обильную дань в виде жизней рабов. Но куда больше смертей приносили эпидемии, которые всегда случаются, когда людей разного происхождения свозят издалека в одно место. Каждая группа обычно переносит целый букет болезней, к которым уже выработала иммунитет, но не имеет никакого иммунитета к болезням, переносимым другой группой.

Араваки, карибы и другие местные племена страдали больше других, потому что были восприимчивы и к африканским, и к европейским болезням. Испанцы принесли грипп, плеврит, корь, туберкулез и коклюш, которые незамедлительно обрушились на туземцев. Затем в 1516 г. оспа выкосила местное население еще больше, что стало важной причиной для завоза рабов из других мест. Индейцы, как говорили испанцы, были хилой ветвью, которая вымирала слишком легко, — они, очевидно, не были пригодны для работ.

Задолго до того, как объяснение нашли в инфекции, всю вину возлагали на работу. Индейцы болели, но ведь так не могло быть всегда, здесь должна была быть иная причина, которая заключалась в том, что их теперь заставляли работать. Решение проблемы было очевидным: привезти африканцев, привычных к сельскому хозяйству и заведомо способных работать в условиях жары. Корабли доставляли через Атлантику не только рабов — они везли такие болезни, как малярия, желтая лихорадка, лихорадка денге, анкилостомидоз и шистосоматоз. Эти болезни моментально передались индейцам, но нашли себе подходящих жертв и среди белого населения — как среди владельцев плантаций, так и среди белых наемных рабочих, привезенных англичанами.