История с продолжением - [33]

– Вот только как мы докажем там, – Пятый сделал ударение на слове “там”, – что мы уходим не на совсем? Им же не скажешь…

– Остаётся надеется лишь на то, что они поймут через некоторое время сами. Я говорю серьёзно, дорогие мои. Если то, что с вами происходит сейчас, будет идти такими же темпами и дальше – вы долго не подержитесь. Мне почему-то кажется, что ваши… друзья… рано или поздно одумаются и вернуться за вами. Не знаю, почему, но я в этом почти уверен. И мне было бы очень жаль, если бы вы… не дождались их.

– Мы подумаем над вашими словами, – проговорил Пятый, – но я не могу понять одного – зачем вы это делаете? Ведь всё, вами сказанное, идёт в разрез с планами ваших начальников. То, что мы понимаем, слушая вас, не вяжется с нашими представлениями о том, что от нас здесь хотят.

– Мне всё равно, что от вас хотят, – поморщился Эдуард Гершелевич. – А свою позицию относительно вас я легко могу объяснить. Что я вижу, когда вхожу в эту комнату? – вопросил он. – Секретных агентов США? Нет. Агрессивно настроенных пришельцев? Нет. Врага рода человеческого? Нет, и ещё раз нет! Я вижу двоих измученных до крайности, больных, полумёртвых мальчишек, которые попались в западню, явно не им предназначенную. Или я не прав?

– Отчасти правы, отчасти нет, – ответил Лин. – На счёт того, что вы видите… нас здесь держат потому, что мы и вправду учёные. Но область нашей работы столь специфична, что здесь ей невозможно найти какое-то ни было применение. Ну, сами посудите, где здесь работать инженерам биохимических и генетических процессов? Смешно, ей Богу… Да и ваши хозяева не вызывают у нас больших и тёплых чувств, скорее наоборот.

– А что касается западни, так тут вы не правы, – добавил Пятый. – Она была приготовлена для нас – и мы в неё попали. Причём по собственной же глупости. Теперь расплачиваемся.

– Пятый прав, – сказал Лин. – И не за что нас жалеть. Мы – большие дураки, раз уж на то пошло…

– Не знаю, – покачал головой Эдуард Гершелевич, – вам решать… Давайте я вас ещё немного просвещу, авось пригодится.

Лин и Пятый были готовы выслушивать то, что он говорил, хоть до утра, но врач вскорости заторопился домой, пообещав вернуться на следующий день и продолжить разговор.

…Они узнавали. Этот мир, доселе не виданный, представал перед ними через призму взглядов и представлений этого человека, он переставал быть совсем чужим и непонятным. Странно было узнать, например, про то, что за продукты надо платить, за то, чтобы на чём-то ехать – тоже. Это было удивительно. Можно иметь только одну жену, по крайней мере, в этой стране. Нельзя не приходить на работу, если тебе этого просто не хочется. Все вычисления производятся чуть ли не в ручную (Лин и Пятый недоумённо переглядываются, Лин выразительно крутит пальцем у виска…). Люди живут очень мало – от силы восемьдесят лет. Женщины живут дольше мужчин. В стране есть правительство, которое указывает, кому, что и в какие сроки надо делать. Нет, по-своему нельзя. Могут наказать. Как? Уволят с работы с “волчьим билетом”. Что это такое? А то, что больше ты работы не найдёшь. В смысле, хорошей… Что такое плохая работа? Мыть полы… Женщины не занимают руководящих постов, считается, что они не справятся с подобным. Почему? Женщины слабее и глупее… Я тоже считаю, что это – чушь, но это же не я придумал.

– Простите, – сказал как-то Пятый, – я не могу понять ещё одной вещи. Зачем столько условностей? Нет, я ничего такого в виду не имею, у нас тоже существует немало дурацких правил, возведённых в ранг законов, но я не могу понять, почему, к примеру, вы не имеете права сказать вашему начальнику, что вы думаете по тому или иному вопросу? Что в этом плохого?

– Только то, что существует правило “я – начальник, ты – дурак”, – ответил Эдуард Гершелевич. – И никак иначе. Считается, что раз он – начальник, то знает и понимает всё лучше, чем его подчинённые. Есть, конечно, подхалимы…

– У нас тоже, – поморщился Лин, – но дело не в этом. Я, к примеру, не с состоянии понять первопричину этого сумасшествия. В чём дело?

– Деньги, – коротко ответил врач. – Всё они, проклятые. Ответ на все вопросы.

– Понятно. В этом плане мы от вас не сильно отличаемся ответил Пятый, – а скажите, пожалуйста…

Прекрасные вечера и чудесные дни. Никаких допросов и побоев. Только спокойные, неспешные беседы вечерами, закаты и сон. Что ещё было нужно?…

* * *

– Слишком рано, – мрачно сказал Эдуард Гершелевич. – Он всё ещё болен.

– Он может вставать на ноги и этого вполне достаточно. Они вам так ничего и не сказали. План “откровенность за откровенность” провалился с треском. Я возвращаю их обратно. Сегодня же.

– Может, завтра?

– Сегодня.

– Поймите правильно, но не долеченная ангина в девяноста девяти процентах случаев даёт осложнения на сердце. Вы его убьёте.

– Это уже не ваша забота. Вы своё дело сделали.

– Я не призываю вас к тому, чтобы вы жалели его, но, как я понял, он вам нужен. Если вы отправите их обратно сейчас, он просто не выдержит нагрузки. Вам нужен ещё один труп для вскрытия?

– Повторяю, это не ваше дело. Чтобы совесть вас особо не мучила, могу сказать, что новый состав надсмотрщиков предупреждён о том, что этих двоих доводить до кончины не рекомендуется… Вы просили, чтобы я больше не ставил вас на подобную работу?