История руссов. Держава Владимира Великого - [12]

Томсен настаивает, что слово «русиос» с грамматической точки зрения никак не может быть переведено словом «русский». Ни Томсен, ни пишущий эти строки не являются специалистами греческого языка. Посмотрим поэтому, как перевел это место профессор классических языков К. С. Masterman из университета в Канберре, намеренно не извещенный нами о споре и его сути. Он перевел это слово как «русский». Значит, вышеупомянутое утверждение Томсена неверно.

Обращает на себя внимание то, что Томсен не дает перевода отрывка из Феофана, а излагает его собственными словами, причем, когда дело доходит до спорного места, он его не переводит, а пишет — «ta rousia chelandia». А между тем именно требуется точный перевод, и в первую очередь переводит ли он «хеландиа» в единственном или во множественном числе[26].

Далее, из изложения им отрывка явствует, что греческое выражение: «ta rousia chelandia» переводится им самим без достаточной уверенности, ибо он говорит: «And then himself sailed off on board some other galleys which are called “ta rousia chelandia”», т. е. «а сам отплыл на борту некоторых других галер, которые называются ta rousia chelandia». В греческом тексте вовсе нет слов «которые называются». Употребляя их, Томсен не переводит этого места, а объясняет это место так, как ему нравится.

Главное доказательство своей мысли Томсен видит в том, что в те времена императоры ездили на красном корабле. Этому охотно можно поверить: флагманский корабль с особой императора, будучи окрашен в красную краску, был виден всем издали, и флот в мирное ли время или в бою следовал за движением императорского корабля, оберегая вместе с тем его.

Но совершенно невероятно, что в случае присутствия императора весь флот, его сопровождавший, перекрашивался в красный цвет. А если император оставлял флот, значит ли, что весь флот опять перекрашивался в другой цвет? Нелепость очевидна. Наконец, если флот весь был красного цвета, как узнавали императорский корабль? Ведь смысл окрашивания в выделении цветом императорского корабля.

Значит, мы можем принять, что в красный цвет окрашивался только тот корабль, на котором император ехал.

Но тут мы наталкиваемся на нелепость другого рода: если «хеландиа» означает единственное число, то не мог император отправляться в военную морскую экспедицию на одном корабле; нелепость этого Томсен понимает и пишет «на борту некоторых галер», но тут другая нелепость: не мог император ехать на борту нескольких кораблей, ведь он был один и способностью к автотомии[27] не обладал наверное.

Наконец, где-же логика? Неужели историк, описывая события, должен ни с того ни с сего упоминать цвет корабля[28] императора? Ведь никто не скажет, что император Наполеон, объявив войну России, отправился на белом коне в Москву. Указание на цвет совершенно неуместно, как и указание на цвет корабля Константина V. Красный цвет в дискуссии всплыл потому, что кому-то не понравилось указание на присутствие руссов на Черном море еще в 773 г.

Томсен далее указывает, что не мог Константин V направляться против кораблей (chelandia) руссов, ибо у руссов кораблей не было, и ссылается на указание Лиудпранда, что, мол, корабли (naves) руссов, благодаря незначительности, проходили там, где большие греческие chelandia пройти не могли.

И этот довод ничего не доказывает: Лиудпранд называет средства передвижения руссов все же «кораблями» (naves), а не лодками.

Что у руссов не было тяжелых боевых кораблей, как у греков, вещь бесспорная, но что их лодки[29] были значительными, видно хотя бы из договора Олега с греками, из которого следует, что в «лодке» помещалось 40 гребцов. Так как в лодках помещались также запасы пищи, питья, одежды, оружие, снасти и имелось место для добычи, то «лодки» руссов были весьма значительны. Не без значения также то, что очень крупная рыбачья лодка в Черном море называется «шаланда», т. е. вариант греческого «хеландиа». Если бы слово «хеландиа» употреблялось только в отношении тяжелых кораблей, такое перенесение названия не могло иметь места.

Единственный сильный довод Томсена — это указание на Анастасия. Последний перевел во второй половине IX в. «Хронографию» Феофана на латинский язык («Historia Ecclesiastica ex Theophane»). Интересующий нас отрывок гласит: «Et ingressus ipse in rubea chelandia motus est ad intrandum Danubium amnem» («Theophanis Chronographia», vol. II, Bonnae, 1841. Р. 243), т. е. «а сам взошел на красный корабль и двинулся к входу в Дунайское устье»[30].

Таким образом, Анастасий перевел слово «rousia» как «красный». Однако важно знать не только значение слова, но и понимать, что оно значит в контексте. Этого-то и нет: отправив морем армию для высадки в месте, где Болгария не была защищена горными проходами, Константин отправился с частью флота к устью Дуная. Допустим, что он ехал на «красном» корабле, но зачем ему было ехать к устью Дуная? В понимании Томсена это совершенно непонятно.

Зато другой перевод обладает всеми чертами строгой логичности. У Asseman’a (Kalendaria Ecclesiae Universae etc. tome VI, р. 6. 1755. Romae) мы находим следующий отрывок: «Primum Russorum mentio (quod sciam) apud Bizantinos scriptores ad annum Constantini Copronymi XXXIII, Christi, 774, Theophanes: «Hoc anno, mense Majo, ind. XII. Constantinus classem chelandiarum bis millium in Bulgaria instruxit; ipse adversus Russorum chelandia, in Danubium adytum sibi paraturus movit»