История русской торговли и промышленности - [160]

Таким образом, мы имеем перед собой предприятие, работающее на нужды дворца, подобно всем описанным выше, но мало того, так же, как в тех случаях, предприятие, существующее на казенные средства: мастер получает и сырье и жалованье и поставляет ко двору выделанные ткани. Частное предприятие даже с полученной и в значительной мере прощенной ссудой, по-видимому, не могло еще существовать, хотя бы имело двор своим главным поставщиком, — на рынок, во всяком случае рассчитывать ему не приходилось. Задача заключалась теперь в том, чтобы Павлов научил русских людей своему искусству,… и таким образом можно было бы обойтись в будущем не только без иностранных шелковых материй, но и без иноземных мастеров этого промысла.

Действительно, мещанским старостой было выбрано восемь человек детей в возрасте от 12 до 14 лет (позже прибавилось еще двое) и послано Захару Павлову, за обучением их установлен был надзор, и если они пропускали рабочие дни, то к ответу привлекались их родители. Когда же он пожаловался в Посольский приказ на одного из учеников, что он в течение 10 дней не ходил на работу, то велено было не только вычесть ему кормовые деньги, но и бить его батогами. Был и такой случай, когда мастер жаловался на учеников, что они по ночам играют в карты, пьют, ломают на дворе его строения и в хоромах печи и окна, кроме того, они украли у него немецкую перину и медную кастрюлю. Ученики жили первоначально в старой избе мастера, жалуясь на то, что в ней лавок нет, окна ветхи, печь развалилась; позже была выстроена, по-видимому, для них новая изба, ибо дрова стали выдаваться уже на отопление двух изб. Впоследствии имелось три избы — одна мастера с тремя светлицами, другая для учеников, третья людская; полы были «дощатые», печи «образчатые», окна стеклянные. Кроме учеников, которые получали жалованье из казны, на Павлова работали еще женщины, которые шелк разматывали и которым он платил 50 руб. в год, два работника, получавшие за кручение шелка 20 руб., другие двое наматывали шелк на бобикки и пряли за 20 руб.

Ввиду того что, кроме этих расходов, ему приходилось тратить еще на починку снастей, на краски, на добавочный шелк и т.д. 70 руб. в год, Захар Палов, по его заявлению, выдаваемым ему жалованьем прокормиться не мог и поэтому снова просил отпустить его на родину; ему это было обещано, как только он выучит учеников всему, что сам знает. Был произведен экзамен ученикам в Посольском приказе в присутствии князя Голицына, и оказалось, что три ученика выучились в совершенстве ткать байбереки и уже ткали камки на китайский образец, серебряные обояри, гладкие атласы и камчатые бархаты; но они еще не выучились вязать «подношки», красить шелк и разные узоры накладывать на материи. На экзамене они просили, чтобы их выучили этим работам и чтобы имеющиеся у мастера книги на французском, немецком и голландском языках о крашении шелка и о накладывании узоров были переведены для них на славянский язык. Когда эти три ученика были обучены и остальным операциям (и книги были переведены), Павлов был отпущен из Москвы (в 1689 г.).

Ученики должны были по-прежнему продолжать работу в тех же помещениях, но это продолжалось недолго — вскоре, после семилетнего своего существования, предприятие прекратилось. За это время было выделано значительное количество бархатных и шелковых материй для царского обихода, в особенности для царевен, брались ткани во дворец и для раздачи в виде наград служилым людям, среди прочих ткани получили Сильвестр Медведев, строитель Заиконоспасского монастыря, и братья Лихуды за их «божественные труды». Но самое производство сохранить не сумели, и именно тогда, когда цель была достигнута и несколько человек русских ему обучились и готовы были без помощи Захара Павлова продолжить дело и взять учеников, предприятие заглохло^{708}.

При Петре пришлось вновь выписывать иностранцев и начинать дело сначала, впрочем не только в области шелковой промышленности, но и в промышленности вообще. Так, например, для Печатного двора, по желанию патриарха Никона, была построена бумажная мельница на реке Пехре, при государевой Зеленой слободе, в 1655 г., и заведование ею было передано особому целовальнику бумажного дела из суконной сотни Лукьяну Шпилькину. Декабря 5 дня 1656 г. бумажный мастер Иван Самойлов в первый раз отвез в Москву в печатный Книжный приказ 75 стоп бумаги, но, по-видимому, плохой — она названа «черной», когда же приступили к производству бумаги белой, то «пошла вода с гор и учала плотину портить» — мельница была разрушена^{709}. По-видимому, там же находилась впоследствии упоминаемая Кильбургером бумажная мельница иностранца фон Шведена, который был выписан для обучения русских бумажному делу; ему были переданы мельницы бумажная и хлебная и велено брать с него оброку по 100 стоп самой доброй писчей бумаги. И это предприятие просуществовало недолго.

Все же все эти дворянские предприятия, как и вообще предприятия, созданные иностранцами в XVII ст., подготовляли почву для деятельности Петра. Хотя все они и были весьма небольших размеров и с очень незначительным числом рабочих, хотя они и не производили еще для рынка и в большинстве случаев и содержались на казенный счет, хотя, наконец, многие из них были недолговечны, но все же первый шаг был сделан — Россия стала учиться у Запада, подражать Западу, пользоваться западными мастерами и при их помощи создавать у себя новые отрасли производства — шелковое, стеклянное, бумажное, расширять ранее существовавшие — суконное, металлургическое, пушечное. С появлением Петра все эти зачатки могли получить надлежащее развитие.