История русской мафии, 1995-2003. Большая крыша - [6]

Первым прервал паузу Уткин:

– Я хотел поинтересоваться, кто вас нанял? Наташа?

Я ответил, что моя задача – защита клиента и я, в отличие от правоохранительных органов, никогда не проверяю документы у будущего клиента, их подлинность и является ли он родственником или близким знакомым. Человек внес деньги в нашу консультацию, предложил мне участвовать в защите близкого ему лица. А какие у них отношения и кем он является – это не моя задача.

– Конечно, – согласился со мной Уткин. – Но что вы хотите от нас?

– Прежде всего – чтобы вы дали разрешение, допуск на встречу с моим клиентом и ознакомили с первоначальными процессуальными документами, которые он подписал, и с предварительным обвинением.

Уткин сделал паузу и посмотрел на человека, который сидел за телевизионным монитором. Я взглянул на экран монитора и увидел, как ближним стоп-кадром на меня смотрел человек, лежащий на больничной койке под капельницей, весь в бинтах. Я догадался, что именно этот человек и есть Солоник и что это является доказательством того, что сейчас он находится в больнице после тяжелого ранения.

Уткин сказал, посмотрев еще раз на мое удостоверение и назвав меня по имени-отчеству:

– Я хочу вас предупредить, что вы приняли не совсем правильное решение. – Он тщательно подбирал слова и смотрел на человека, сидящего за монитором.

– А в чем неверно мое решение?

– Вы выбрали не того клиента.

– А как я могу определить, тот клиент или не тот?

– Прежде всего, этот человек обвиняется в убийстве – и вам, вероятно, это хорошо известно – троих работников милиции.

– Это ваша версия, что он обвиняется в убийстве, – ответил я. – Но мы же знаем, что там был и второй человек. Может быть, и не мой клиент убил этих людей, а другие совершили убийства. Такое может быть?

– Да, и такое может быть. Но это вряд ли. Кроме того, я вам скажу чуть позже, какие у него серьезные проблемы. И эти проблемы могут также негативно сказаться на вашей безопасности.

– Даже так? Вы, наверное, пытаетесь меня запугать?

– Нет, нет! – возразил Уткин. – Это не по нашей линии.

Через некоторое время он протянул мне два листа процессуальных документов, а сам начал печатать разрешение на посещение мной моего клиента в следственном изоляторе.

Вчитываясь в эти листочки – одним было обвинение, а другим – протокол задержания, – я узнал, что Солоник под фамилией Валерий Максимов был задержан тремя работниками милиции – потом выяснилось, что это сотрудники специальной службы при ГУВД Москвы, – капитаном Игорем Нечаевым, лейтенантами Сергеем Ермаковым и Юрием Киселевым для выяснения личности. Когда они прошли в офис для проверки документов, Солоник и его подельник Алексей Монин, неожиданно вытащив пистолеты, начали стрелять и тяжело ранили троих вышеуказанных милиционеров, а также сотрудника охранного бюро «Бумеранг» Александра Заярского. Кроме того, они сумели ранить еще двоих сотрудников охранной фирмы «Бумеранг», и один из преступников смог скрыться в Ботаническом саду. Другого – Александра Солоника – настигла пуля, попав в спину, и он оказался задержанным. При задержании у него был обнаружен 9-миллиметровый пистолет иностранного производства «глок». Вскоре раненые вместе с Солоником были доставлены в институт Склифосовского. Нечаев после ранения в голову и Ермаков, получивший пулю в живот, скончались. Также скончался и сотрудник «Бумеранга». Двое сотрудников «Бумеранга» были тяжело ранены.

Прочитав документы, я отложил их в сторону и сделал паузу, как бы глядя на них еще раз. Присутствующие в кабинете внимательно смотрели на меня, стараясь понять мою реакцию. Первым тишину нарушил Уткин.

– Вот видите, товарищ адвокат, какого негодяя вам приходится защищать! Как вы вообще можете его защищать?

Я, подумав, сказал:

– Конечно, я понимаю тяжесть обвинения, предъявленного моему клиенту. Но дело в том, что моя функция оговорена в праве каждого на защиту и меня направило государство. Конечно, я могу выйти из этого дела, но на мое место придет другой человек. Ведь человеку, который подозревается в убийстве, по закону положен защитник, и вы это знаете не хуже меня.

Уткин смутился, но тут же нашелся:

– А как же ваши моральные принципы, оценки? Вы же видите, что он – убийца, и все равно собираетесь его защищать.

– Давайте посмотрим, – ответил я, – может быть, он не столь опасен. Ведь он мог убить не всех троих. Это мог сделать и его напарник Алексей Монин или кто-то еще в результате перестрелки.

Уткин протянул мне листок бумаги, на котором было разрешение на мой визит в следственный изолятор, где находится Солоник. Я попрощался, взял свое удостоверение и вышел из кабинета, но меня остановил человек, который сидел у маленького портативного телевизора. Он настиг меня в коридоре.

– Я хочу вас предостеречь, – сказал он мне, – что для вас существует еще одна опасность.

– Какая опасность? – удивился я. – Вы хотите сказать, что работники милиции не простят убийства своих коллег?

– Я этого не отрицаю, – сказал мой собеседник, явно похожий на оперативника из МУРа. – И это может случиться. Но главная опасность заключается в том, что ваш клиент сознался под видеокамерой на больничной койке в убийстве очень серьезных людей из уголовного мира. Сейчас я вам их назову. Может быть, услышав это, вы все же не будете вести это дело.