История русской литературы XX в. Поэзия Серебряного века - [109]

Отвяжись, я тебя умоляю!

Вечер страшен, гул жизни затих.

Я беспомощен. Я умираю

от слепых наплываний твоих.

Тот, кто вольно отчизну покинул,

волен выть на вершинах о ней,

но теперь я спустился в долину,

и теперь приближаться не смей.

<…>

Но зато, о Россия, сквозь слезы,

сквозь траву двух несмежных могил,

сквозь дрожащие пятна березы,

сквозь все то, чем я смолоду жил,

дорогими слепыми глазами

не смотри на меня, пожалей,

не ищи в этой угольной яме,

не нащупывай жизни моей!

Ибо годы прошли и столетья,

и за горе, за муку, за стыд —

поздно, поздно! – никто не ответит,

и душа никому не простит.

Любовь к России, которая была, не распространялась на «советскую сусальнейшую Русь (из стихотворения «Каким бы полотном батальным не являлась…»), в которой царили «мерзость, жестокость и скука немого рабства». В стихотворении «Родина» (1927), которое не включалось автором в прижизненные издания, создается образ бессмертной России, которая «везде»:

Но где бы стезя не бежала,

нам русская снилась земля.

Изгнание, где твое жало,

чужбина, где сила твоя?

Мы знаем молитвы такие,

что сердцу легко по ночам;

и гордые музы России

незримо сопутствуют нам.

Книга «Poems and Problems», вышедшая в Нью-Йорке–Торонто в 1971 г., содержала 39 русских стихотворений, написанных в разные годы, с параллельными английскими переводами. В книгу вошли также 14 английских стихотворений и 18 шахматных задач, что было объяснено в предисловии автором: шахматный композитор сродни поэту, так как должен обладать «оригинальностью, выдумкой, краткостью, соразмерностью, сложностью и блистательным притворством» [329]. В сборник включено стихотворение, ставшее «зерном» романа «Лолита» под названием «Лилит», в котором воспроизводится гностический сюжет о пра-Еве, повернутый в сторону сновидческой и сюрреалистичной эротики. Этому стихотворению противостоит (по принципу диптиха) стихотворение «Какое сделал я дурное дело», перекликающееся со стихотворением Б. Пастернака, написанного им в связи с присуждением ему Нобелевской премии, которую он по идеологическим причинам не мог получить, а на родине был подвергнут остракизму со стороны партийных чиновников и интеллигенции. Пастернак писал:

Что же сделал я за пакость,

Я, убийца и злодей,

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Набоков, переживший общественный «суд» над романом «Лолита», иронично и провидчески констатировал в стихотворении о своем писательском пути (Сан-Ремо, 1959):

Какое сделал я дурное дело,

и я ли развратитель и злодей,

я, заставляющий мечтать мир целый

о бедной девочке моей?

О, знаю я, меня боятся люди,

и жгут таких, как я, за волшебство,

и, как от яда в полом изумруде,

мрут от искусства моего.

Но как забавно, что в конце абзаца,

корректору и веку вопреки,

тень русской ветки будет колебаться

на мраморе моей руки.

Набоков – мастер стихотворных переводов. Им были переведены с английского и французского на русский Р. Брук, П. Ронсар, Д. Байрон, Ш. Бодлер, А. Мюссе, А Рембо, У. Шекспир и с русского на английский А. Пушкин, М. Лермонтов, «Слово о полку Игореве».

Самый полный сборник стихотворений Набокова – «Стихи» (1979), вышедший посмертно в Анн Арбор, Мичиган, в издательстве «Ардис» с предисловием В. Набоковой, включал также стихотворения из его рассказов и романов. Умер Набоков в Лозанне, похоронен в Монтре. На его могиле простая надпись: «В. В. Набоков. Писатель». Творчеству этого поэта, прозаика, драматурга, переводчика и критика уделяется большое место в современных исследованиях как на Западе, так и в России.

Сочинения

Набоков В. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1990.

Набоков В. Собрание сочинений русского периода:. В 5 т. СПб., 1999.

Набоков В. Круг. Л., 1990.

Литература

Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика. СПб., 1999.

Носик Б. Мир и дар Владимира Набокова. СПб., 1995.

Владимир Набоков: Pro et contra. Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: В 2 т. СПб., 1997; 2001.

А.С. Пушкин и В.В. Набоков / Материалы междунар. науч. конф. СПб., 1999.

Русский поэтический авангард за рубежом

Развитие русского литературного зарубежья шло в различных направлениях. Неклассические традиции русского футуризма нашли своих продолжателей. Некоторые поэты формировались как художники-авангардисты еще в дореволюционной России (И. Зданевич), некоторые подхватили знамя футуризма уже в условиях русского Парижа. Такие поэтические объединения, возникшие в Париже в начале 20-х гг., как «Палата поэтов» (1921–1922), «Гатарапак» (1922–1923), «Через» (1923–1924), куда входили А. Гингер, Б. Поплавский, Б. Божнев, Г. Евангулов, В. Парнах, М. Талов, С. Шаршун, М. Струве, В. Познер, а также поэты Д. Кнут, А. Юлиус, И. Рискин и др., были ориентированы прежде всего на опыт русского и европейского авангарда – этот вектор развития воплощен в творчестве Б. Поплавского, И. Зданевича, С. Шаршуна.

Авангардистские русские литературные группы сотрудничали как с французскими дадаистами и сюрреалистами, так и с советскими поэтами, представляющими левый авангард.

Один из вечеров «Палаты поэтов» (21 декабря 1921) был посвящен творчеству Шаршуна и искусству дадаизма. Группа «Через» была создана по инициативе И. Зданевича и редактора авангардистского журнала «Удар» С. Ромова. Идея создания группы возникла на банкете, устроенном Зданевичем и Ромовым в честь приехавшего в Париж Маяковского (24 ноября 1922). Название «Через» в представлении его участников означало: «Через все препятствия, Через всю Европу, Через границы, Через время и пространство, Через всё и вся и прочее, и прочее, и прочее в том же динамичном духе – вперед для осуществления миссии русского искусства»