История русской литературы XIX века. Часть 2: 1840-1860 годы - [24]

И не тщеславие движет Славеном, когда на пиру он предлагает старейшему из своего окружения «поведать в песнях» о княжеских подвигах. Рассказ о времени Славена должен стать уроком и примером тому, кто примет на свои плечи бремя княжеской власти: «Да научится же Волхв, сын и наследник мой, – что есть благо владетеля и слава народа».

Аналогичная трактовка представлена А. М-ским («Рюрик», 1805) в образе новгородского правителя Гостомысла, умирающего с твердым осознанием исполненного им княжеского долга: «Вы видели, что счастие было единственным предметом всех моих намерений и деяний». Картина всеобщей скорби и уныния сопровождает последние часы жизни Гостомысла: «Печаль водворилась в домах, и тишина царствовала на стогнах Великого Новаграда». Умирал великий князь, которого «народ более любил … как товарища, нежели боялся как могущественного своего властелина».

Миропорядок, при котором правитель выступает отцом большой семьи – «народа ему подвластного», разделял и С. Н. Глинка. В его представлении государство восходит к понятиям «дом», «семья». Повествуя о добродетелях предков в «Русских исторических и нравоучительных повестях», он пытался внушить современникам, что идеальные отношения в человеческом коллективе существовали на самом деле.

Другой обязательной и органичной стороной эпического социума, воссозданного Нарежным в «Славенских вечерах», является мир героического воинства. С этой целью писатель обратился к былинной традиции, представляющей богатырей и витязей защитниками всего созданного их мудрым князем. Тема Киевской Руси с ее богатырями и государями становится одной из ведущих в исторических повестях начала века («Предслава и Добрыня» К. Батюшкова, «Марьина роща» В. Жуковского, «Громобой» из «Вечеров» В. Нарежного), и именно ее осмысление, несмотря на всю условность исторического материала, сопряжено с глубоким лиризмом и высокой патетикой.

Воинский мир в «Вечерах» живет законом долга перед отечеством. «Единственно отечеству посвящена жизнь витязя земли Русской, – для него только проливается кровь его». Но героические деяния богатырей могут быть обращены и на защиту социальной справедливости: «наказать власть жестокосердную и защитить невинность угнетенную». Как и в былинах, богатыри Нарежного наделены непременным качеством настоящего воина – великодушием. И если великодушное отношение к поверженному врагу Нарежный, следуя традиции, расценивает как норму воинской этики, своего рода богатырское вежество, то участие богатыря в судьбе младшего товарища представляется ему глубоко индивидуальным качеством человеческой души. Это качество делает Добрыню – сурового воина, борца за справедливость – необыкновенно обаятельным героем, сохранившим в умудренной зрелости память о своей пылкой любвеобильной юности и потому сумевшим понять и проникнуться сердечной тоской оруженосца Громобоя.

Богатыри Нарежного не стесняются говорить о чувствах и оплакивать «тщетную» любовь, способны присягнуть на верность возлюбленной и провести годы на ее могиле. Им свойственно переживать внутренний разлад, выбирая между долгом и страстью. От богатырей Нарежного удивительным образом веет духом рыцарства. И это не случайно, так как зачастую в «Вечерах» воинский мир погружается в мир куртуазный. В случае с Громобоем становится очевидным куртуазность поведения эпического князя. Владимир, награждая молодого воина «златой гривной», знаком витязя, благословляет его на необычное богатырское деяние – подвиг во имя защиты любви. В этом смысле батюшковский Добрыня пойдет еще дальше – он умрет за любовь с именем Предславы на устах.

Не скрывая своего восхищения легендарным эпическим миром, соединившим в себе такие великие человеческие качества, как преданность, нежность, мудрость, Нарежный также не оставляет без внимания и то обстоятельство, что мир «настоящих людей» подвержен глубоким кризисам: происходит нарушение долга княжеским окружением («Ирена»), правитель отходит от своих эпических обязанностей («Любослав») и, наконец, наивысшая кризисная точка – умирает князь («Игорь»).

По мысли автора, смерть великого князя символизирует безвозвратный уход героического мира. Сознавая невозможность его повторения, он, тем не менее, страстно желает этого: «Века отдаленные! Времена давно протекшие! Когда возвратитесь вы на землю Славенскую?» И сам же смертью Игоря однозначно отвечает на поставленный вопрос – никогда они не возвратятся.

Картины прошлого, отделенные от настоящего непреходящими границами и потому рождающие чувство горечи утраты и тоски по невозвратному времени, обусловили присутствие оссианических мотивов в «Вечерах». Оссианизм Нарежного преимущественно сопряжен с лейтмотивом поэмы Макферсона – обращением певца Оссиана памятью к ушедшим годам, которые «текут… со всеми своими деяниями» перед его внутренним взором. Последний из рода Фингала, он скорбит по ушедшим, лежащим в земле, рукою осязая их могилы.

Так и мир величественных русских витязей, прекрасных в битве и в пире, умеющих быть благородными и великодушными, не оставляющих даже по смерти щита и меча, с почестями похороненных на высоких холмах, оплаканных народом и воинством, навсегда отошел в прошлое, уступил место безгеройному настоящему и заставил тосковать по легендарной старине.