История российского мусульманства - [11]

[14].

Очевидно, что такой диалог вряд ли убедил бы мусульманина, да и сведущего христианина, так как из него проистекает, что Бог-Отец и Бог-Дух Святой – это ничто иное, как типографские копии Иисуса Христа. Однако принцип этих диалогов остался в неизменности еще много веков, тем более что в действительности они писались не для мусульман, а для тех христиан Халифата, которые уже в те времена массово переходили в ислам. Для самих же мусульман Халифата, отведавших вкус античной логики и к IX веку имевших в своем распоряжении всю сокровищницу мировой философии в переводе на арабский, в религиозных спорах существовало (да и сейчас существует) только два вида аргументации.

Первый – это отсылка к подлиннику Писания, а не к философским построениям более поздних авторитетов. Надо сказать, что христианство начиналось именно с таких ссылок на Ветхий Завет, которыми совершенно естественным образом полны Евангелия. Для мусульман было важно, что написано в Ветхом и Новом Заветах и что говорил сам Иисус, а не отцы церкви, слово которых христиане принимали на веру так же, как само слово Писания. Мусульмане, со своей стороны, понимали, что мусульманские богословские авторитеты не могут явиться авторитетами для другой религии, и безо всяких ссылок на них утверждали, что сами Евангелия не дают никакой аргументации в пользу Божественности Иисуса и, следовательно, в пользу идеи Троицы. Более того, мусульмане верили Корану, где говорится, что отдельные христиане и иудеи нарочно исказили собственное Священное писание по неким причинам политического свойства:

«Горе тем, которые пишут Книгу своими собственными руками и говорят потом: «Это исходит от Аллаха», дабы получить за это ничтожную плату. Итак, горе им за написанное их руками, и горе им за заработанную ими плату». (Сура Ал-Бакара, 2:80)

Это относится, в частности, к той христианской критике ислама, что пришествие Святого пророка как будто бы не было предсказано Евангелиями, в то время как пришествие всякого истинного пророка предрекалось предыдущими Писаниями. Однако, помимо обвинений в позднейших приписках и другом искажении евангельских текстов, мусульмане, понимая важность божественных предсказаний о явлении Святого Пророка, всегда ссылались на то, что это явление предсказано и в Ветхом Завете[15], и в Евангелии от Иоанна:

«И я умолю Отца, и Он даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит его и не знает его, а вы знаете его, ибо с вами пребывает и в вас будет». (От Иоанна, 14:16–17)

Христианско-мусульманский спор здесь идет о слове «Утешитель», которое в греческом подлиннике христиане читают как «Параклет», а мусульмане – как «Периклет», то есть «достойный всяческой хвалы», или, на арабском, Мухаммад. В ответ на христианское утверждение, что дух-Утешитель уже являлся апостолам в Кесарии, когда они вдруг заговорили на двунадесяти языках, мусульмане пытались доказать им, что нижеследующие стихи Евангелия от Иоанна говорят о гораздо большем, чем кесарийское сошествие Святого духа, а именно, о том более глубоком Откровении, которое через шестьсот лет принесет с собою Святой пророк, названный в Коране «милостью», то есть «утешением» для всего человечества:

«Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, то Утешитель не приидет к вам, а если пойду, то пошлю его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе, и о правде, и о суде: о грехе, что не веруют в Меня, о правде, что иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня, о суде же, что князь мира сего осужден. Еще многое имею сказать вам: но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя будет говорить, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам». (От Иоанна, 16: 7-14)

Очевидно, говорили мусульмане, здесь речь может идти только о пришествии Святого пророка ислама, который говорил «не от себя», но передавал «всякую истину», услышанную им от Бога и вновь прославил Иисуса. Если же Утешитель – это, согласно христианам, Бог Дух Святой, то, будучи Богом, он говорил бы именно «от себя». Заметим, что в этом пророчестве говорится и об отличии ислама от христианства, ибо сказано: «от Моего возьмет», а не «все Мое возьмет». И как после этого ясного пророчества можно «уличать» ислам в «заимствовании» у христианства?

Второй вид аргументации в пользу Троицы, которой, как думали христианские богословы, могли бы внять мусульмане – это логические построения с использованием мусульманских представлений о Божественных Атрибутах. И действительно, одно время христианские богословы пытались воспользоваться этим разработанным исламом теоретическим оружием, чтобы доказать истинность Троицы.

Пользуясь тем, что исламские философы очень усердно занимались вопросами о Божественных Свойствах, а также тем, что Коран также называет Иисуса «Словом Божьим» (Калимуллах), они стали утверждать, что, когда христиане говорят об Отце, Сыне и Святом духе, они просто-напросто имеют в виду, что Бог обладает Речью и Жизнью.