История России в занимательных рассказах, притчах и анекдотах. IX-XIX века - [49]

Три маршала, Даву, Мюрат и Ней, начали штурм флешей. Впереди, сменяя друг друга из-за тяжелых ранений, шли командиры дивизий Компан, накануне взявший Ше-вардино, затем Дессе, а после него — генерал-адъютант Наполеона Рапп, получивший в атаке на флеши свою 22-ю рану.

Увидев, что попытки сбить русских с позиций безуспешны, во главе атакующих встал «железный маршал» Даву и ворвался со своим любимым 57-м полком в левую флешь, но был сбит с лошади и потерял сознание.

В 8 часов утра пять французских дивизий все же ворвались во флеши, но Багратион сам повел в штыки свою пехоту и выбил противника с занятых им позиций.

Тогда Наполеон бросил в бой кирасир неаполитанского короля маршала Мюрата. Все тот же Ф. Глинка писал: «Впереди всех несся всадник в живописном наряде. За ним волновалась целая река его конницы. Могучие всадники, в желтых и серебряных латах, на крепких конях, слились в живые медные стены. И вся эта звонкожелезная толпа неслась за Мюратом».

Но и эта — третья — атака флешей была отбита.

В 9 часов началась четвертая атака. На ее острие шла образцовая дивизия генерала Фриана. В дыму и пламени она прошла сквозь русские позиции и ворвалась в деревню Семеновскую. Однако и на этот раз Багратион, собрав все, что только еще оставалось, пошел в контратаку и выбил неприятеля и из деревни, и с флешей.

Атака следовала за атакой до самого полудня. Уже почти до последнего человека пали дивизии Воронцова и Неверовского, а оба их командира были тяжело ранены. Уже был убит командир бригады генерал-майор Александр Алексеевич Тучков — младший из пяти братьев-генералов, поднявший своих солдат в контратаку со знаменем в руках. Уже рвы перед флешами были завалены телами тысяч погибших, когда корпус пасынка Наполеона Евгения Богарнэ нанес удар по центру и взял Курганную высоту.

Французы тотчас же втянули на высоту пушки и открыли фланкирующий огонь по флешам.

Вслед за тем, стянув против русского левого фланга 400 орудий и 45 тысяч пехотинцев и кавалеристов, противник начал последнюю, восьмую, атаку флешей.

Наполеон, следивший за боем в подзорную трубу, не упускал из поля зрения одного из своих любимцев, маршала Мишеля Нея, чья рыжая голова мелькала в первых рядах атакующих. И вдруг он потерял Нея из вида и решил, что тот ранен или убит. Оказалось же, что не случилось ни того, ни другого: просто от порохового дыма голова маршала стала черной — столь невероятным оказалось напряжение этого боя.

Русские стояли неколебимо. Они не отступали, не бежали, а только чуть-чуть отходили, с тем чтобы почти тотчас же пойти вперед.

Это была колышущаяся, ощетинившаяся штыками, непробиваемая живая стена, и Наполеон впервые ничего не мог с этим поделать.

Более того, после взятия Курганной высоты французами русские перехватили инициативу. Барклай вовремя перебросил корпус Багговута на помощь Багратиону и не дал французам обойти его позиции слева. Начальник штаба 1-й армии генерал-майор Алексей Петрович Ермолов, увидев, что французы тащат на Курганную высоту орудия, остановил отступающих, взял из резерва еще четыре полка и повел их в контратаку. Ермолов имел с собою дюжину солдатских Георгиевских крестов с лентами. Он скакал впереди наступающих и бросал ордена в толпу неприятелей, а солдаты рвались вперед, зная, что, кто первым подберет орден, тому он и будет принадлежать.

Однако на левом фланге последняя атака французов увенчалась для них успехом.

57-й полк из корпуса Даву без выстрелов, со штыками наперевес прорвался к русским пушкам. Увидев это, Багратион сам повел сводную колонну кавалеристов и пехотинцев в контратаку. Но счастье изменило ему — осколок ядра попал князю в левую ногу. Теряя сознание, Багратион упал с коня и был вынесен с поля боя.

Прибывший на смену ему генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров остановил дрогнувшие войска и приказал: «За нами Москва! Умирать всем, но ни шагу назад!»

Он отвел остатки 2-й армии за деревню Семеновскую и прочно стал на новом рубеже.

К этому времени центр боя переместился в район Курганной высоты, на которой стояла батарея Раевского.

В два часа дня французы начали ее решающий штурм, поддержанный огнем 300 орудий. Теперь на высоту пошли три пехотные и одна кирасирская дивизия, мчавшаяся впереди.

Участник боя Лабом вспоминал: «Казалось, что вся возвышенность превратилась в движущуюся железную гору. Блеск оружия, касок и панцирей, освещенных солнечными лучами, смешивался с огнем орудий, которые, неся смерть со всех сторон, делали редут похожим на вулкан в центре армии». Кирасиры, врубившиеся с фланга, были поддержаны пехотинцами из дивизии Жерара, шедшими по фронту.

Дивизия генерал-майора Петра Гавриловича Лихачева вся до последнего человека пала на высоте, не сделав ни шагу назад. Старик Лихачев кричал: «Помните, ребята, деремся за Москву!» А когда остался один, то разорвал на груди мундир и пошел на французские штыки. Израненный, он был взят в плен.

Французы захватили батарею Раевского в три часа дня. Она являла собою «зрелище, превосходившее по ужасу все, что только можно было вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений — все это исчезло под искусственным холмом из мертвых и умиравших, средняя высота которого равнялась 6—8 человекам, наваленным друг на друга», — писал один из участников сражения.