Исторiя Россiи 862—1917 - [128]

4. Табель о рангахъ. Ещё съ отмѣною мѣстничества (1682) личной заслугѣ и служебной годности дано было предпотеніе передъ породой и знатностью происхожденія. Мѣстничество, однако, ещё жило въ понятіяхъ общества, и на практикѣ съ нимъ продолжали считаться. Но если прежде оно противорѣчило интересамъ государства, то теперь, сверхъ всего, оно рѣзко разошлось съ новымъ взглядомъ, который Пётръ усиленно прививалъ своимъ подданнымъ, а именно: право на первое мѣсто и почётъ принадлежитъ тѣмъ, кто исполняетъ первѣйшую свою обязанность — ревностно служитъ государству. Рѣшительный ударъ мѣстничеству нанесёнъ былъ Табелью о рангахъ (1722, 24 января). Она создала 14 классовъ, — 14 различныхъ чиновъ въ военно-морской, гражданской и придворной службѣ, новую лѣстницу восхожденія по заслугамъ. Съ этихъ поръ грань между служащимъ и не-служащимъ опредѣлилась ещё рѣзче: знатность стала добываться выслугой, а не породой. Не-дворянинъ, дослужившись до офицерскаго чина и, слѣдовательно, ставшій потомственнымъ дворяниномъ, становился выше служилаго человѣка, не получившаго званія офицера. Новый порядокъ имѣлъ ту хорошую сторону, что, сдѣлавъ выслугу доступною каждому, обновлялъ дворянскій классъ постоянно свѣжими силами и не допускалъ его замкнуться въ обособленную касту.

5. Законъ о майоратѣ. Дворянство претерпѣло при Петрѣ измѣненія не только какъ сословіе служилое, но также и какъ классъ землевладѣльческій. При нёмъ окончательно сгладилась прежняя разница между вотчиной и помѣстьемъ: и та и это одинаково стали собственностью землевладѣльца, стали одинаково нести государственную повинность. Ещё въ 1684 г. вышло постановленіе: сынъ обязательно наслѣдуетъ помѣстье своего отца; по другому закону помѣщикъ получилъ право передавать землю даже въ чужія руки. Правительству стало безразлично,

кто владѣетъ землёю, лишь бы продолжала справляться по ней государственная служба; такъ что, даже умирая безъ сыновей, помѣщикъ могъ передать всё или часть помѣстья: женѣ въ видѣ наслѣдства, дочери — въ видѣ приданаго. Указъ 23 марта 1714 г. о единонаслѣдіи, обыкновенно извѣстный подъ неправильнымъ названіемъ закона о майоратѣ, ещё болѣе придалъ помѣстью характеръ личной собственности, а владѣніе вотчиною связалъ съ обязательствами по отношенію къ государству. Въ силу этого указа земля не могла дробиться, а цѣликомъ переходила по наслѣдству къ одному изъ сыновей (хотя бы и младшему, не обязательно старшему): этимъ путёмъ Пётръ надѣялся предохранить крестьянъ отъ разоренія (у мелкопомѣстныхъ имъ жилось труднѣе), создать крупный землевладѣльческій классъ и косвенно привлечь къ общей работѣ членовъ семьи, оставшихся безземельными, побудивъ ихъ искать заработка и не оставаться «праздными».

Указъ о единонаслѣдіи, однако, оказался въ полномъ противорѣчіи съ традиціями и понятіями тогдашняго общества; дворянство встрѣтило его враждебно; въ жизнь онъ не вошёлъ и черезъ 17 лѣтъ, въ царствованіе имп. Анны Іоанновны, былъ отмѣнёнъ.

6. Дворянство — землевладѣльческій классъ. Цѣлымъ рядомъ мѣръ — созданіемъ выборныхъ должностей — Пётръ старался создать изъ дворянства мѣстный землевладѣльческій классъ и придать ему сословно-корпоративный характеръ. При воеводахъ появились выборные совѣты изъ мѣстныхъ дворянъ (1702); позже, съ учрежденіемъ губерній, — ландраты, тоже на положеніи совѣтниковъ, при губернаторахъ (1713); ландрихтеры — мѣстные судьи (1719), земскіе комиссары — для сбора подушной подати и завѣдованія переписью крестьянъ, своего рода земская полиція (1719).

Однако поставленная русскому дворянству цѣль не была достигнута: корпораціею оно не стало; у дворянства не хватало на то надлежащей сплочённости и, главное, независимости. Духъ корпоративности питается сознаніемъ общности классовыхъ интересовъ; онъ долженъ опираться на право, а не на милость. То и другое отсутствовало въ русской жизни. Въ Зап. Европѣ дворянство, церковь, ремесленные цехи были, дѣйствительно, корпоративно сплочены; у каждаго сословія имѣлись свои общіе интересы, которые они отвоевали себѣ путёмъ долгой борьбы, и потому западноевропейскіе дворяне, проживая въ своихъ замкахъ, дѣйствительно были мѣстными людьми, которымъ отнюдь не безразличными являлись мѣстныя нужды ихъ сословія. Въ Россіи, наоборотъ, мѣстничество, съ его боязнью, какъ бы одинъ не «заѣхалъ» другого, подрывало въ корнѣ возможность дѣйствовать сплочённо. Служилый человѣкъ въ Московскомъ государствѣ служилъ; его положеніе опредѣлялось обязанностями, отнюдь не правами. Постоянная указка свыше мѣшала ему выработать чувство самостоятельности и независимости, и онъ былъ проникнутъ не столько сознаніемъ своего гражданскаго долга, сколько желаніемъ по возможности избѣжать его. Уклониться отъ повинности — это общая мысль людей XVII в., одинаково и служилыхъ, и тяглецовъ, такъ что, когда явился запросъ на общественныхъ дѣятелей, онъ не нашёлъ себѣ отклика: помѣщики старались послать на выборы вмѣсто себя своихъ приказчиковъ.

Въ Англіи дворянство вело упорную борьбу съ королями, чтобы вырвать у нихъ право на самоуправленіе, — у насъ роли совершенно перемѣнились, и самоуправленіе насильно навязывалось обществу. Тамъ оно было привилегіей — здѣсь чуть не наказаніемъ.