История Рима - [37]

В течение этой борьбы партия патриотов молчала, но теперь стала действовать. Поведение Рима во время усмирения бунта не оставляло уже никакого сомнения в его враждебности к Карфагену. Олигархия обнаружила свою полную неспособность и бессовестность: чтобы сохранить свое положение, она явно искала поддержки у Рима, и отношения ее к победоносному сопернику доходили почти до измены отечеству. Свергнуть это правительство было бы нетрудно, но, наверно, за него вступился бы Рим. В Карфагене многие уже мечтали покинуть страну и переселиться на какие-нибудь острова у западных берегов Африки. Но люди с истинно высокою душою не способны заботиться о личном только спасении и покинуть свой народ, их энергия лишь возрастает пред такими опасностями, которые людям средним кажутся неодолимыми.

Партия патриотов решилась искать путей к спасению отечества так, чтобы – по крайней мере некоторое время – ее целей не разгадали ни римляне, ни карфагенское правительство, готовое скорее поддаться Риму, чем уступить власть своим противникам. Энергично выступив в народном собрании, партия патриотов провела решение, по которому государственное устройство сохранялось в прежнем виде, прежняя партия оставалась у власти и пользовалась по-прежнему своими привилегиями и богатствами, но в управлении армиею произведена была существенная перемена: Аннон, глава правительства, был совершенно устранен от командования и главнокомандующим с самыми широкими полномочиями был назначен Гамилькар, он отвечал только пред народным собранием, преемник его должен был быть избран самою армиею и лишь получить утверждение у народного собрания. Так как войны с соседними народцами у Карфагена не прекращались, то такие решения объяснялись военными соображениями,- во всяком случае, ни правительственные круги Карфагена, ни римляне не разгадали планов Гамилькара.

Гамилькар нуждался в армии для осуществления своих великих и благородных замыслов. Армию надо было создать, и создать среди борьбы с врагами внешними и с врагами внутренними. Правительство относилось к Гамилькару с затаенною, но непримиримою ненавистью и ожидало лишь удобного случая, чтобы его погубить. Необходимо было не вызвать тревоги и в Риме. Поддержку Гамилькар мог находить только у народного собрания, но народная масса в Карфагене была глубоко безнравственна и давно приучена продавать свои голоса, нужно было располагать огромными средствами, чтобы друзья Гамилькара в Карфагене могли покупать у равнодушной и продажной толпы, которая своими голосами решала участь отечества, позволение его спасать. Тех изменников, которые являлись правителями Карфагена и которых Гамилькар не мог не презирать, он должен был усыплять и успокаивать смирением и покорностью,- на все шел этот великий человек, чтобы достигнуть своей великой цели. Он был еще в цвете лет, ему было немногим больше 30 яет, но он как бы предчувствовал, что ему не суждено увидать осуществление своих надежд, и своего десятилетнего сына Ганнибала заставил пред алтарем Всевышнего Бога поклясться в вечной непримиримой ненависти к Риму, и всех своих сыновей – Ганнибала, Гасдрубала и своего «львенка» Магона – воспитывал при себе, в лагере, в атмосфере своей ненависти, своего гения и своих великих планов.

Весною 236 г. Гамилькар выступил вдоль морского берега по направлению к западу, покоряя остававшиеся свободными племена, и внезапно перешел в Испанию. Девять лет провел он тут в беспрерывной борьбе с туземцами; когда он пал в одном сражении в 228 г., войско избрало начальником его зятя Гасдрубала, который продолжал действовать в духе Гамилькара, пока не пал от руки убийцы (220). Трудами этих великих людей – Гасдрубал административными и организаторскими талантами едва ли не превосходил Гамилькара – могущество Карфагена получило огромное приращение. Обширные, плодородные, богато населенные области южной части Пиренейского полуострова были не только покорены, но были привязаны к своей новой метрополии прочными узами. Были приобретены огромные новые рынки, торговля Карфагена оживилась, были открыты и разрабатывались серебряные рудники, доставлявшие через несколько лет огромные по тому времени суммы. Из доходов с новых владений не только покрывались все расходы по содержанию армии, но накапливались значительные денежные запасы, а в Карфаген отсылались такие суммы, что испанская армия стала там очень популярна и завистливые правители не смели создавать препятствий ни Гамилькару, ни Гасдрубалу. Армия организовалась и воспиталась под руководством своих вождей в постоянной борьбе с храбрыми туземцами, и рядом с давно славною нумидийскою конницею выработалась и отличная пехота,- одним словом, создалась возможность снова вступить в борьбу с Римом: в Испании Гамилькар и его преемники создали целое государство, силами которого они надеялись – и не без основания – победить Рим.

Римляне долгое время относились к совершавшемуся в Испании без достаточного внимания: они видели просто желание вознаградить себя за потерянное в войне с ними там, где готовилась им новая борьба. Мысль о возможности нападения на Италию сухим путем из Испании никому и в голову не приходила, настолько казалось невероятным подобное предприятие при тогдашних условиях. Когда в Риме думали о войне с Карфагеном, то всегда имели в виду прямо перенести войну в Африку, как это совершенно ясно по началу войны в 218 г. Когда римляне потребовали в 226 г., чтобы карфагеняне не распространяли своих владений к востоку от Эбро, то они хотели просто положить предел слишком быстро возраставшему обогащению Карфагена, а вовсе не думали этим препятствовать движениям карфагенского войска: полководец, который бы решился и мог бы двинуться на римлян, конечно, не остановился бы пред договором.