История Рима - [31]

в год в течение 50 лет, надеясь этим окончательно обессилить побежденного врага, карфагеняне не только уплачивали эту сумму без специальных налогов, но через 14 лет предложили сразу погасить все остававшиеся 36 взносов. Можно сказать положительно, что если бы задачи государства сводились только к управлению финансами, то нигде и никогда они не были разрешены лучше, чем в Карфагене.

К моменту своего столкновения и Рим, и Карфаген были одинаково земледельческими и торговыми городами, но в Риме преобладало сельское хозяйство над денежным, а в Карфагене – наоборот; в Риме большинство населения было собственниками и потому было консервативно, а в Карфагене масса населения ничего не имела и потому легко поддавалась и золоту аристократов, и обещаниям демагогов. Государственное устройство обоих государств по существу было аристократическое, но римский сенат принимал в себя все лучшие силы и таланты народа, полагался на нацию и не опасался выдающихся людей, которые, в свою очередь, действовали всегда в полном согласии с сенатом, поэтому Рим никогда не делал боязливых уступок в несчастные моменты,- в Карфагене же наиболее способным государственным деятелям приходилось быть почти в открытой борьбе со столичным правительством и это правительство никогда не решалось на последние усилия, которые могли дать огромные выгоды, но в то же время неизбежно усиливали влияние отдельных лиц.

Различно господствовали Рим и Карфаген над подчиненными общинами. Рим постепенно открывал их членам доступ к правам гражданства, предоставлял и им выгоды от приобретенных успехов, не облагал их постоянными поборами. Карфаген же во всем этом держался прямо противоположной политики, и в то время, как каждая из союзных с Римом общин рисковала только потерять, если бы пало правительство, которое так заботилось о ее интересах, в карфагенском государственном союзе положение каждой общины могло только улучшиться с падением Карфагена.

В финансовом отношении Карфаген, конечно, далеко превосходил Рим, но его способ ведения войны стоил гораздо дороже, да и источники его доходов были такого рода, что во время войны скорее истощались. Что касается войска, то тут преимущество в числе было далеко на стороне Рима и – что особенно важно – римскими воинами были римские граждане латинского союза, а карфагеняне и другие либи-финикийцы питали, как вообще семиты, непреодолимое отвращение к военной службе, и карфагенская армия пополнялась вербовкою либийских и испанских рекрутов и наемниками. По боевым качествам карфагенская пехота могла равняться с римскою, но последняя была готова постоянно, подчиненные и начальники были в ней связаны всем, что дорого и свято для человека, а первая могла выступить лишь по прошествии некоторого времени и не имела прочных внутренних связей, не говоря уже о том, что армия наемников всегда могла сделаться – и не раз делалась – опаснее армии врага. До известной степени, впрочем, военные силы уравновешивались тем, что карфагенское правительство всегда имело наготове огромное количество всевозможных запасов, необходимых для войны, имело различные орудия и машины и до 300 боевых слонов, а всего более – несравнимым превосходством карфагенского флота над римским. Вообще силы Рима и Карфагена были приблизительно равны.

Серьезный удар Риму можно было нанести только в Италии, а Карфагену – только в Либии. Но с появлением врага в Италии настоящая война только начиналась, а с появлением врага в Либии она уже должна была привести к осаде столицы, осада же, без вмешательства какой-либо исключительной случайности, должна была рано или поздно сломить и само геройское сопротивление.

Глава II. ВОЙНА РИМА И КАРФАГЕНА ИЗ-ЗА ОБЛАДАНИЯ СИЦИЛИЕЙ (264-241).

Мамертинцы в Мессане. Рим принимает их в латинский союз. Начало войны с Карфагеном. Успехи римлян на суше и преобладание карфагенян на море. Сооружение флота и высадка римлян в Африке. Поражение Регула. Борьба в Сицилии. Сооружение нового флота. Мир.

Более ста лет шла уже в Сицилии борьба Карфагена и Сиракуз. В один из кратковременных мирных промежутков, в 284 г., отряд кампанских наемников захватил Мессану, второй после Сиракуз город на востоке острова, с крепостью и гаванью, весьма важною для италийской торговли, перебил мужское население города и утвердил тут свою военную общину. Эти наемники называли себя мамертинцами, мамерковыми, т. е. марсовыми людьми. Бесспорно, мамертинцы действовали в данном случае, как истые наемники, вероломством и насилием – склонность к этому всегда вырабатывается среди тех, кто легкомысленно и постыдно торгует своею личностью, но для Сицилии, быть может, оказалось бы спасительным, если бы там утвердились эти энергичные люди. Однако Сиракузы не могли допустить Такого захвата, и Гиерон, который своим мужеством, благоразумием и энергиею достиг в Сиракузах царского звания, начал против мамертинцев борьбу, и через несколько лет мамертинцам пришлось искать помощи. После некоторых колебаний между Римом и Карфагеном они послали в римский сенат просьбу принять их в союз.

Решение сената относительно просьбы мамертинцев должно было иметь всемирно-историческую важность. Вопросе нравственном праве Рима вмешаться в такое дело можно было оставить в стороне хотя бы уже потому, что за семь лет пред тем карфагеняне в совершенно аналогичных условиях сделали попытку завладеть Тарентом. Вопрос о том, насколько выгодно было обладание Мессаной, был ясен, неизбежной в случае присоединения Мессаны войны с Карфагеном не было оснований опасаться; вопрос был глубже и шире: предстояло решить, держаться ли Риму прежней, исключительно италийской и чисто континентальной политики, политики, которая была ясна и дала Риму прочное значение, или решиться далеко расширить свои цели и задачи и вступить на путь новой, несравненно более сложной политической системы, причем последствия такого шага выяснить себе было совершенно невозможно.