История религий Востока - [9]

Политическая власть на востоке

Современная наука накопила множество фактов, свидетельствующих о том, что первоначальное развитие институтов администрации, политической власти и государственности обычно протекало в условиях, когда частной собственности еще не существовало. Политическая администрация в условиях, когда еще не было частной собственности, постепенно, по мере укрупнения социального организма, превращалась в стабильную и прочную государственную власть, осуществлявшую эффективный централизованный контроль над обществом. Функции такого государства сводились прежде всего к централизованной редистрибуции совокупного общественного продукта, в первую очередь избыточного продукта, за счет которого существовал аппарат власти со всем обслуживавшим его многочисленным и разнообразным персоналом. Суть того, что Маркс некогда именовал «азиатским» способом производства, сегодня легко объясняется понятием «власть – собственность», которое подчеркивает первичность власти при отсутствии частной собственности и даже после того, как эта частная собственность в ее весьма непохожем на европейскую (весьма урезанном и юридически бесправном) виде все-таки возникла на Востоке.

Речь идет о том, что первоначалом на Востоке всегда была власть, прежде всего верховная власть – собственность правителя, частично делившегося ею со своими помощниками в центре и на местах. Обладая в силу причастности к власти общепризнанными правами и привилегиями, в том числе на избыточный продукт коллектива, власть имущие в этой структуре фактически исполняли роль господствующего класса частных собственников в условиях, когда ни такого класса, ни вообще частной собственности еще не существовало. За счет избыточного продукта занятых в сельскохозяйственном производстве крестьян в таком государстве могли существовать чиновники, воины, ремесленники, слуги и прочие специалисты и служащие, чей труд был необходим для нормального функционирования все усложнявшейся социально-политической структуры.

С течением времени в этой структуре централизованное распределение избыточного продукта в его натуральной форме уже не могло удовлетворять потребности общества. Росло имущественное неравенство и увеличивалось индивидуальное престижное потребление среди власть имущих. Все большая доля распределявшегося прежде в натуральной форме продукта пускалась в оборот и превращалась в товар. С усилением товарного обращения появлялся всеобщий эквивалент – деньги. Развитие товарно-денежных отношений способствовало разложению прежних патриархально-клановых связей и вело к появлению богатых и бедных, имущих и неимущих. Бедные лишались имущества (в последнюю очередь земли; долгое время земельные участки по общинной традиции не подлежали отчуждению), шли в батраки, наемники, а то и продавались в рабство. Безземельные брали земли в аренду у преуспевших – появились арендаторы и арендодатели; разбогатевшие мастеровые становились владельцами богатых мастерских, удачливые торговцы – богатыми купцами и ростовщиками. В результате такого процесса приватизации наряду с чиновниками и прочими власть имущими в обществе появился новый класс частных собственников. Однако сформировавшееся государство и его аппарат смотрели на представителей этого класса как на социальных паразитов и делали все, что от них зависело, чтобы уменьшить его роль и поставить препоны его деятельности.

Результатом противостояния частной собственности и государственной власти в неевропейских обществах, и прежде всего в тех регионах, которые привычно включаются в понятие «Восток», было возникновение своеобразного симбиоза. Политическая власть, взяв частнособственнический сектор под свой строгий централизованный контроль, смирилась с его существованием, охотно пользуясь плодами его деятельности, предприимчивости, инициативы (вплоть до конфискации слишком разросшихся состояний). Частнособственнический же сектор, не имевший официально-правовых гарантий для своего нормального существования и развития, был заинтересован в крепкой власти центра, ибо только она одна могла гарантировать его статус, включая защиту от произвола местных властей и, главное, от социальных потрясений, в ходе которых больше всего страдала именно частная собственность.

Нетрудно заметить, кто в этом симбиозе был главным и кто – подчиненным. Именно эта особенность социально-политической структуры восточных обществ обусловила не просто иную, более существенную роль политической власти на Востоке («восточная деспотия», «поголовное рабство»), но и принципиально иные ее функции. Несмотря на возникновение и существование частного сектора, подавляющая доля экономической деятельности в стране по-прежнему находилась под контролем государства и его аппарата. По отношению к крестьянам, работавшим на казенной земле (число их обычно намного превышало половину всех крестьян страны), именно государство выступало в качестве субъекта собственности, именно оно – в лице аппарата власти – играло роль господствующего класса. Существование и даже преобладание такого рода экономических отношений в докапиталистических обществах Востока как раз и было первопричиной, первоосновой той принципиальной структурной разницы, которая реально существовала (во многом и продолжает существовать) между Востоком и Западом и вызвала в восточных обществах к жизни многие отличные от европейских институты и традиции.