История регионов Франции - [33]

*

После Первой мировой войны, повлекшей за собой огромное количество жертв, но не больше и не меньше, чем в других аграрных регионах Франции, не говоря уже о наших парижских и других высших учебных заведениях, в которых ряды слушателей также заметно поредели, так вот, после 1914–18 годов наступили «славные одиннадцать лет» (одиннадцать лет экономического процветания — 1919–1929), в которые оживились и восстановились различные воинствующие организации, как профсоюзные, так и региональные, имевшие часто религиозные и правые истоки. Эти воинствующие организации, в случае с регионалистской направленностью, были в той же мере активны и в других районах национальной периферии. Бретань в этом отношении не была исключением. Возьмемся сначала, в любом случае, за синдикализм, крестьянский, в том, что касается этого аспекта жизни в Арморике. На самом деле, полуостров, в сравнении с Францией целиком, — одна из избирательных территорий корпоративных сельскохозяйственных движений. До 1914 года они находились в зачаточном состоянии, в период между двумя мировыми войнами они уже обладали достаточной силой, в последние полвека они выступали активными и воинствующими, вплоть до 2000 года…и далее. Главным лидером[82] этих организаций в бретонском масштабе начиная с 1920-х годов выступает Эрве Бюд де Гебриан. Очень богатый землевладелец, этот герой — выходец из «лучшей части дворянства» Бретани. И его семья связана родственными узами с французской аристократией. Его необыкновенно высокое происхождение ни в коем случае не обозначает, что между этим «сеньором» и крестьянами Финистера существует непреодолимая социальная пропасть или что никакой диалог между ними невозможен. Как раз наоборот! В стране, остающейся католической и иногда почти феодальной, связи, основанные на покровительстве, облегчают контакты, кажущиеся на первый взгляд панибратскими, а на самом деле построенные на иерархии, между крупными дворянскими родами и крестьянами — главами семейств и хозяевами своих угодий. Инициатива этих контактов часто исходит сверху. А принимают их и соглашаются снизу. Достаточно желать их и поставить на службу таким целям, как защита социального христианства, унаследованного за пределами Бретани от Лакордера и отчасти Монталамбера, через Сийон и Марка Санниера. Тот факт, что Гебриан говорил по-бретонски, представлял собой дополнительное значительное преимущество. Это не значило, что «кельтская принадлежность» богатого землевладельца дошла бы до того, чтобы он отдал свою дочь в жены молодому крестьянину. Некоторые социальные ограничения все же оставались на месте. Гебриан был «святым» в миру, могущественной и щедрой личностью, но, однако, он был далек от образца для витража: в его языке, при удобном случае, хватало резкости. Он выступал великодушным и достаточно щедрым покровителем своих профсоюзов и занимался сельским хозяйством при помощи денег, а не делал деньги на сельском хозяйстве. Он был талантливым организатором и активным борцом — поскольку перед нами именно активный борец — и ему без особых усилий удалось примирить в себе исконный консерватизм крупного землевладельца дворянского происхождения и требования, которые выдвигало развитие крестьянского населения, за стимулирование которого он взялся. Он сразу же решил, что продвижение крестьянства должно осуществляться на провинциальном (в лучшем смысле этого слова) и национальном масштабе, и он отдал предпочтение некоторого рода синтезу. Отказавшись от всякого экстремизма, поскольку этот благородный лидер аграрных сил, изначально говоривший на бретонском языке, ни в коем случае не был бретонским националистом и даже не принадлежал армориканским автономистам. Ему свойственны корпоративный регионализм (не политический) и патриотизм по отношению к Франции.

Очень интересным для понимания аграрной борьбы (в Бретани) с 1920–1930-х годов становится рассмотрение противостояния Гебриана и Манселя. Аббат Мансель, также «родом с полуострова», тоже к 1920-м годам собирает в Федерации западных крестьянских профсоюзов «земледельцев-хлеборобов» своей родной Бретани, другими словами, владельцев обрабатываемых угодий, собственно исконно бретонских крестьян: таким образом, священник отказывается от «классового сотрудничества» между арендодателями (собственниками земли, часто «голубых кровей») и нанимателями (фермерами). И напротив, именно за такую кооперацию ратует, в частности, в Финистере, Эрве Бюд де Гебриан. В начале аббат Мансель одержал несколько побед. Его «Федерации» удалось даже взять верх на некоторое время над организацией «Герцогов», как называли аристократов-аграриев из Финистера, сторонников Гебриана. Но аббат, пользуясь поддержкой своих сторонников и христианских демократов, имел в числе своих противников «Аксьон франсез» и высшее духовенство: «Не доверяйте этим крестьянским лигам (аббата Манселя), — коротко заявил в то время преподобный Шаро, кардинал-епископ Ренна, превосходящий по иерархии аббата. — Раз они не могут ужалить ваши профсоюзы (крестьянские), они стремятся оплестись вокруг них змеиными извивами. Единственное, что поддерживает Церковь, — это доктрина Иисуса Христа которая рекомендует союз между классами