История разведывательных служб Израиля - [174]

По иронии судьбы в результате дела Вануну самый большой секрет Израиля — абсолютно запретная тема, никогда не обсуждавшаяся в присутствии более 10 человек, — неожиданно и во всех деталях оказался на первых полосах мировой прессы и стал предметом дискуссий в момент, который никак не согласовывался с правительством.

Израильская общественность не имела ни времени, ни желания вникать в последствия этого дела. Ее внимание быстро переключилось на вопросы, более тесно связанные с проблемой существования еврейского государства, — вопросы, которые, по утверждениям Вануну, мотивировали его действия: продолжающаяся израильская оккупация захваченных арабских земель и угроза со стороны палестинского национализма.

18 СМЕРТЬ ОСВЕДОМИТЕЛЕЙ

Мухаммад аль-Аяд держался до последнего и хотел, чтобы все это видели. Перебегая от окна к окну своего старого каменного дома, он поливал огнем из автомата «узи» своих палестинских собратьев, находившихся снаружи. Но его уже не интересовало, в кого попадали пули, он хотел вырваться.

— Аяд! Аяд! — кричала его жена по телефону одному из говоривших по-арабски израильтян, который должен был защищать их. Семья Аядов сотрудничала с израильтянами с момента оккупации Западного берега два десятилетия назад.

24 февраля 1988 г. шел 88-й день народного восстания, которое научило большую часть мира арабскому слову «интифада». Интифада, или восстание, стала самым грозным вызовом израильской оккупации за все времена. После победы в Шестидневной войне 1967 года Израиль быстро распространил щупальца «закона и порядка» на Западный берег, Голанские высоты, сектор Газа и Синайский полуостров. Мозгом этого гигантского спрута была организация «Шин Бет» со штаб-квартирой в северном пригороде Тель-Авива.

Как израильский аналог американского ФБР, «Шин Бет» занимается борьбой с врагами государства, иностранными и внутренними, в границах Израиля и иногда за его пределами, включая оккупированные территории. Мухаммад аль-Аяд работал на «Шин Бет».

Его соседи в Кабатии — одном из самых северных городов на Западном берегу, который почитающие Библию евреи предпочитают называть Самарией, говорят, что Аяд был не столько завербован, сколько принужден работать, когда он был арестован «Шин Бет» в первые месяцы оккупации. Тогда Аяду было всего 20 лет и его обвинили в каком-то правонарушении, хотя никто не помнит, что это было. Но главное, чтобы выйти на свободу и обеспечить благожелательное отношение властей к своему кафе, он согласился снабжать «Шин Бет» информацией.

«В этом нет ничего особенного, — обычно говорит работник «Шин Бет». — Это не противоречит интересам твоего народа. Вы ведь все хотите жить в мире, правда? И если ты увидишь какого-то смутьяна, просто скажи нам, и мы сделаем все остальное. Никто ничего не узнает».

Но в маленьких поселениях, где секреты почти невозможно сохранить, информаторов «Шин Бет» нередко знали. Среди более миллиона палестинцев Западного берега и сектора Газа их были тысячи. Однако теперь судьба Аяда сделает дальнейшие вербовки почти невозможными.

Интифада получила новый импульс в ту февральскую неделю, когда распространяемые тайно листовки Объединенного национального руководства призвали к всеобщей забастовке и проведению маршей протеста, приуроченных к американской дипломатической инициативе. Палестинцы чувствовали, что их слишком долго игнорировали. Восстание уже заставило госсекретаря США Джорджа Шульца прилететь на Ближний Восток с планами открытия мирных переговоров. Теперь протестующие хотели, чтобы Америка прислушалась к ним.

Во многих местах на Западном берегу и в секторе Газа протестующие столкнулись с израильскими войсками, но в Кабатии ситуация вышла из-под контроля. Казалось, что все население города высыпало на плохо замощенные улицы. День за днем, забросив все свои дела, учебу и работу, они маршировали по улицам и, проходя мимо дома Аяда, выкрикивали лозунги. Он уже должен был бы привыкнуть к выкрикам типа: «Своим телом и своей кровью мы уничтожим предателей и освободим нашу землю!». Однако 24 сентября Аяда охватила паника.

Ему было 40 лет, и он только два раза терял самообладание: первый раз — когда уступил давлению израильтян и согласился работать на них; второй раз — в инциденте, свидетельствовавшем не столько о его смелости, сколько о растерянности, когда он открыл огонь из «узи» по арабам, пытавшимся сломать его автомашину. Это было за несколько месяцев до интифады, когда Аяд знал, что может стрелять в палестинцев, не подвергая себя смертельной опасности. Израильтяне его защитят. Для этого они и дали ему автомат «узи» — символ безнаказанности, значивший гораздо больше, чем любой официальный знак отличия.

Когда толпа арабов окружила его дом и стала забрасывать камнями, он схватил автомат и угрожающе помахал им, а потом открыл огонь с крыши и из окон. Все накопившееся с момента начала восстания напряжение нашло выход в этой неожиданной, но смертельной конфронтации. Аяд, вероятно, даже не заметил, что среди 13 раненых им палестинцев был 4-летний мальчик, который тут же скончался.

Но демонстранты это узнали сразу. Пролитая кровь была бесспорным доказательством предательства Аяда, которое они всегда подозревали. Более расчетливые люди могли бы отступить перед огнем и телом погибшего ребенка, по толпа продолжала бросать камни и бутылки, с ожесточением штурмуя дом предателя.