История, рассказанная перед концом света, или Черт с вами! - [4]

Он раздавил окурок в неизвестно откуда появившейся и тут же исчезнувшей пепельнице.

— Господи, а что они там жрут! — произнес он с презрением. — А они жрут. Это, вон, у нас все по-человечески, а они же делают вид, что не едят ничего. Манную кашку жрут. Сядут по десять вокруг котла и ложками хлебают.

— А как же посуда?

— Да ну ее к черту! Нарзаном запивают. Считают, что это безгрешная каша.

Черт презрительно хмыкнул.

— А если в нее положить, например, — я подумала, — варенья?

— Ну… — по чертовской роже было совершенно ясно, что идея с манной кашей кажется ему неудачной, — если вам хочется, мы всегда можем наверху попросить тарелочку. В обмен на пару сосисок.

Тут захохотала я.

— Это прекрасно!

— Никаких проблем не будет, — сияя, заметил черт. — Она у них только несоленая.

— Ничего, посо… а соль у вас есть?

— Конечно, — не без кокетства подтвердил мой собеседник. — Соль у нас есть. Грехи нашего заведения весь океан морской не может смыть. Соли у нас предостаточно. Все острые высказывания, все слезы, все соленые шутки — все это у нас. Все, что сыплют на раны, все, что применяют для поротых задниц — все это у нас.

— У вас должно быть чертовски много соли.

— У нас чертовски много соли. У нас прекрасная бодрящая атмосфера.

— Соляные пещеры?

— Да, у нас есть и соляные пещеры. У нас нет только ксилита, сорбита и сахарина. Это все в чистилище. Ну, а более всего — там, наверху.

Он захохотал.

— У нас вообще очень хорошо. Единственная проблема — я вам советую приготовиться к этому — у нас очереди.

И немедленно поправился, заметив выражение моего лица:

— Нет, мы-то свое дело знаем, мы обслуживаем, я о другом. У нас очереди к людям. Все хотят увидеть кого-то. Кто хочет увидеть Джека-потрошителя, кто Карла Маркса, кто Иисуса Христа, наконец. Больше всего желающих увидеть Иисуса Христа. Короче говоря, чудовищные очереди.

Он не выдержал и прыснул.

— Чудовищные! Ха-ха-ха! Кто — апостола Петра, кто — апостола Павла, кто… многие наивные люди хотят увидеть Иуду.

Он заржал в голос.

— Идиоты!

— А как Иуда? — все-таки спросила я.

— Ну, это не по нашему ведомству, — черт даже немного обиделся. — Дураками не занимаемся.

И снова захохотал.

— Вот номер! Где, говорят, бывший апостол Иуда? Идиотины! Ха-ха-ха! У нас апостол Иоанн, Петр, и, наконец, Сам. У нас вообще хорошо. Ну, вот это надо заранее записываться. Потому что на одного Шекспира, к примеру, очередь на тысячу лет.

— Но я надеюсь, что та очередь, куда я надеюсь попасть, не слишком длинная?

— Это вы куда хотите попасть? — ревниво поинтересовался черт.

— Ну, у вас там должен быть такой… господин в цилиндре. Историк.

Черт прокашлялся.

— Господин в цилиндре, — строго сказал он, — имеет очень умного… коллегу. Который ему присоветовал заранее занимать все очереди. Если он к вам еще как-нибудь зайдет, скажите ему, что такие фокусы не проходят. Очереди занимаются индивидуально. Вот как поступил — сразу тебе и определять все. Сразу и думай, куда тебе записываться. А то “со мной тут не стояло” — у нас вот этого не бывает. А то он же ходил: можно мне туда-то записаться, туда-то… Нет. У нас этого не бывает. В конце концов, вопрос никогда не решен окончательно. Мы не можем знать, что выкинут там, наверху.

— Ну, а очередь к нему, очередь? — поторопила я. — Там, в этой очереди… Нет, эта очередь еще должна быть невелика. В будущем я предполагаю встретить там человек четырех. А то даже и десять.

Черт вздохнул — обиженно и устало. Историк не вдохновлял его.

— Да, — сказал он как бы кстати, — Понтия Пилата у нас нет. Его вообще не было. Есть один самозванец.

— Как, только один? — удивилась я.

— Только один, — подтвердил черт. — Вообще, самозванцев мы изводим.

— На что? — поинтересовалась я, не дожидаясь, пока он уймет свой слишком веселый смех.

— Но этого мы терпим, — черт не переставал хохотать. — Он хорошо говорит по-латыни. Ха-ха-ха! Настолько хорошо, настолько качественно все это делает, что мы смотрим на него снисходительно.

— А вот если прибудет такая г-жа Д-ч? Тоже историк. Она где будет?

— Без вариантов, — ответил черт, ни секунды не медля.

— Какое несчастье, — заметила я.

Он вздохнул.

— Понимаете, бывают случаи, когда нам очень хочется кого-то получить. Но в силу формальных обстоятельств, в силу какой-нибудь смерти, особого рода сил, в силу какой-либо… странных вещей его от нас забирают. Но (тут он заметно приободрился) мы никогда не испытываем проблем с идиотами, попавшими к нам по ошибке. Всех идиотов, пошляков… ну, сказано же: “Блаженны нищие духом ибо их есть царствие небесное”!

— Ах, вот оно что, — медленно проговорила я.

— Все нищие духом безоговорочно попадают туда, — заверил черт. — Я не помню случая, чтобы к нам попадал кто-то, кого бы мы не хотели у себя видеть.

Он поперхнулся со смеху.

— А, — я подумала, — а Маяковский?

— А Маяковский был поэт, — с уважением сказал черт. — Он занятой поэт. К сожалению, я не могу сейчас вас к нему записать. А почему вас интересует Маяковский?

— Как-то вдруг подумалось. Когда-то, очень давно, когда я еще училась в школе, мы писали сочинение по Маяковскому. Очень обсуждали причины смерти. Я тогда была очень цинична. Потом подумала, что зря.