История последнего из Абенсераджей - [10]

— Как! — воскликнул дон Карлос. — Вы любите Абен Хамета? Дочь Биваров любит неверного, любит мавра, врага, изгнанного нами из этого дворца?

— Дон Карлос, — возразила ему Бланка, — я люблю Абен Хамета, Абен Хамет любит меня, но вот уже три года, как он от меня отказывается, не желая отречься от веры своих предков. Он исполнен великодушия, чести, доблести, и до последнего моего вздоха я буду его боготворить!

Дон Карлос по достоинству оценил благородное решение Абен Хамета, хотя и скорбел над ослеплением этого заблудшего.

— Несчастная Бланка, — сказал он, — куда приведет тебя эта любовь? Я надеялся, что мой друг Лотрек станет мне братом.

Ты заблуждался, — ответила Бланка. — Я не могу любить этого чужеземца. А в своих чувствах к Абен Хамету я никому не обязана давать отчет. Храни свой рыцарский обет, а я буду хранить свой обет любви. Но пусть тебя утешит то, что Бланка никогда не станет женой неверного.

— Значит, наш род бесследно исчезнет с лица земли? — воскликнул дон Карлос.

— Что ж, продли его, — промолвила Бланка. — Да и какое тебе дело до детей, которых ты не увидишь и в которых измельчают твои добродетели? Дон Карлос, я чувствую, что мы последние в нашем роду: слишком мы не похожи на других людей, чтобы оставить после себя потомков. Сид был нашим предком, он будет и нашим наследником.

С этими словами Бланка ушла.

Дон Карлос поспешил к Абенсераджу.

— Мавр, — сказал он ему, — откажись от моей сестры или прими вызов на поединок.

— Твоя сестра поручила тебе потребовать назад клятву, которую она мне дала? — спросил Абен Хамет.

— Нет, — ответил дон Карлос, — она любит тебя еще сильнее, чем прежде.

— О достойный брат своей сестры! — прервал его Абен Хамет. — Всем своим счастьем я обязан твоему роду! О Абен Хамет, баловень судьбы! О блаженный день, который принес мне уверенность, что Бланка не изменила мне ради этого французского рыцаря!

— И в этом твое несчастье! — вне себя от гнева воскликнул дон Карлос. — Лотрек — мой друг. Если бы не ты, он был бы моим братом! Ты должен отплатить мне за слезы, которые по твоей милости проливают мои близкие!

— Охотно, — сказал Абен Хамет. — Но хотя я, быть может, и принадлежу к роду, который сражался с твоим, в рыцари я не посвящен. Я не вижу здесь никого, кто мог бы это сделать и тем самым позволить тебе, не запятнав своего звания, помериться со мной силами.

Дон Карлос, пораженный словами мавра, окинул его взглядом, в котором восхищения было не меньше, чем гнева. Потом он внезапно произнес:

— Я сам посвящу тебя в рыцари! Ты этого достоин!

Абен Хамет преклонил колено перед дон Карлосом, и тот посвятил его, трижды ударив по плечу саблей плашмя. Затем дон Карлос повязал Абенсераджу шпагу, которую тот, быть может, вонзит ему в грудь. Таково было в старину понимание чести!

Они вскочили на коней, выехали из стен Гранады и помчались к источнику Одинокой сосны. С давних времен этот родник был знаменит поединками мавров с христианами. Там дрались Малик Алабес и Понсе де Леон, там глава ордена Калатравы убил доблестного Абаядоса. На ветвях дерева все еще висело заржавевшее оружие мавританского рыцаря, а на коре были видны отдельные слова надгробной надписи. Дон Карлос показал Абенсераджу на могилу Абаядоса и воскликнул:

— Последуй примеру этого храброго язычника и прими от моей руки смерть и крещение!

— Смерть, быть может, — ответил Абен Хамет, — но нет бога, кроме аллаха, и Магомет пророк его!

Они сразу же заняли каждый свою позицию и яростно поскакали навстречу друг другу. Вооружены они были только шпагами. Абен Хамет был менее опытен в поединках, чем дон Карлос, но превосходное оружие, закаленное в Дамаске, и быстроногий арабский конь давали ему преимущества над противником. Он послал своего скакуна так, как это умеют делать только мавры, и широким острым стременем порезал ногу коня дон Карлоса над самым коленом. Раненная, лошадь упала, а дон Карлос, оказавшийся благодаря этому удачному маневру на земле, пошел на Абен Хамета с поднятой шпагой. Абен Хамет спешился и бесстрашно встретил дон Карлоса. Он отпарировал первые выпады испанца, шпага которого вскоре сломалась о дамасскую сталь. Чуть не плача от бешенства, дон Карлос, дважды уже обманутый судьбой, крикнул противнику:

— Рази, мавр, рази! Безоружный дон Карлос не боится ни тебя, ни всех твоих некрещеных соплеменников!

— Ты мог меня убить, но мне и в голову не приходило нанести тебе малейшую рану, — сказал Абен Хамет. — Я просто хотел доказать, что достоин быть твоим братом и не заслуживаю твоего презрения.

В эту минуту вдали показалось облако пыли: то Бланка и Лотрек мчались на фесских скакунах, быстрых, как ветер. Подскакав к источнику Одинокой сосны, они увидели, что поединок прерван.

— Я побежден, — сказал дон Карлос. — Этот рыцарь даровал мне жизнь. Лотрек, может быть, вы окажетесь счастливее меня?

— Мои раны, — сказал Лотрек звучным, исполненным благородства голосом, — позволяют мне отказаться от битвы с этим достойным рыцарем. Я не хочу, — добавил он, покраснев, — знать причину вашей ссоры, не хочу проникать в тайну, которая, быть может, нанесет мне смертельный удар. Скоро между вами воцарится мир, потому что я собираюсь уехать, если только Бланка не прикажет мне остаться у ее ног.