История помнит - [139]

Существовал разительный контраст в условиях жизни народов этих стран. Соотношение по уровню развития промышленности было в лучшем случае как 1:5. Промышленное производство США тогда, без учета СССР, превосходило все другие страны, вместе взятые. Появление атомной бомбы ставило США в преобладающее военное положение над СССР.

Американцы считали, что такое превосходство сохранится на весьма длительный период и что оно даст им право демонстрировать свою силу и диктовать свои условия всему миру, и в первую очередь СССР, “перестроить мир по образу и подобию Соединенных Штатов”[78].

“Мы вышли из этой войны как наиболее мощная в мире держава, возможно наиболее могущественная в человеческой истории”, — говорил тогда Трумэн. Вторя ему, Черчилль заявил: “Центром власти является Вашингтон”[79].

Это были зачатки “холодной войны”, которые в марте 1946 года были сформулированы Черчиллем в Фултоне в программную идеологическую платформу. Черчилль в то время был уже не у дел, но авторитет его был еще велик. Он продолжал ехать на старом багаже военных лет. Главное, что он произносил свою речь в штате Миссури, на родине президента США Трумэна и в его присутствии, т.е. с его поощрения.

Черчилль изложил свою генеральную концепцию, сводившуюся к тому, что “Богу было угодно, что атомная бомба находится в руках американцев. Никто не мог бы спать спокойно, если бы временная монополия на обладание этим ужасающим оружием была бы захвачена каким-либо коммунистическим или неофашистским государством”.

Черчилль призывал защищать повсюду в мире “принципы свободы и прав человека, которые являются общим историческим наследием англоязычного мира”. Он предложил план создания Союза Британской империи и Соединенных Штатов на основе политического и военного сотрудничества.

Черчилль торопил с осуществлением этой идеи, угрожая агрессией СССР и его союзникам. “От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике опустился над Европейским континентом железный занавес. Вдали от русских границ ... продолжил Черчилль, — пятая колонна коммунистов ведет свою работу ... она представляет собой растущую угрозу для Христианской цивилизации”. Речь Черчилля означала конец антигитлеровской коалиции. Советский Союз теперь представлялся в роли фашистской Германии тридцатых годов, и против него необходимо было направлять все виды оружия, вплоть до атомной бомбы.

Реакция на речь Черчилля была немедленной. В ней было много слабых мест, и Сталин быстро нащупал их. В ответах корреспонденту газеты “Правда” он сказал: “Черчилль не одинок. Он вместе с единомышленниками предъявил народам, а значит и СССР, определенный ультиматум: признайте наше руководство и превосходство, и тогда все пойдет хорошо, в противном случае война неизбежна. Но, — добавил Сталин, — в течение жестоких пяти лет борьбы народы проливали кровь за свободу и независимость своих стран не для того, чтобы сменить владычество Гитлера на господство Черчилля”[80].

Сталин не остался в долгу и выбрал путь противоборства с Западом. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что политика развязывания новой войны в тот период, когда только что покончили с фашизмом, была крайне непопулярна и бесперспективна в народе любой страны, а поэтому, считал он, США и Англия не решатся на такой шаг.

Если судить по воспоминаниям Гарримана, то Сталин такой поворот дела предвидел заранее и считал, что Черчилль рано или поздно сделает антисоветский выпад. Его больше беспокоил не Черчилль, а Соединенные Штаты, которые стояли за его спиной и были действительным инициатором разрыва отношений с Советским Союзом и проведения против него враждебной политики, вплоть до военной угрозы. Это был период, когда американцам до крайностей нужна была такая политика, чтобы шантажировать весь мир, и в первую очередь СССР, атомной бомбой. Упустить такой момент они просто не имели права.

В этой обстановке советское руководство пришло к окончательному выводу не отставать от США в развитии ядерных вооружений и приняло решение ускорить работы по созданию своей атомной бомбы. Работы в этой области велись с 1943 года, и Сталин внимательно следил за ходом их развития. Однако в годы войны, по ряду причин, они были приостановлены. На их ускорение толкнуло Сталина сообщение Трумэна на Потсдамской конференции о том, что США создали сверхмощное оружие — атомную бомбу и успешно провели ее испытание.

Иосиф Виссарионович в беседе с Трумэном воспринял эту новость весьма хладнокровно. Он сумел правильно отреагировать, не придав сообщению американского президента серьезного значения, предчувствуя, что тот ожидал иной реакции. Дело все заключалось в том, что Сталин был в курсе ядерных научно-исследовательских разработок и о создании атомной бомбы в США. Советская разведка еще с 1940 года и на протяжении всей войны активно вела работу по ядерной тематике. На это были задействованы лучшие силы разведки, от которых поступала весьма ценная информация. Однако сразу же после встречи с Трумэном этот вопрос получил иной оборот и весьма важную оценку у руководства советской делегации на Потсдамской конференции глав государств антигитлеровской коалиции. Всем стало ясно, что США и Англия вскоре пойдут на крайние меры и призовут капиталистический мир к выступлению единым фронтом против СССР и стран Восточной Европы и что атомному буму предстоит играть решающую роль долгие годы.