История под знаком вопроса - [27]

«Западные историки периодом Растерянности называют промежуток в истории Ибанска, расположенный в промежутке между промежутком, когда заведующим был Хозяин, и промежутком, когда хозяином стал Заведующий. Но у западных историков неправильный метафизический метод и ошибочная идеалистическая теория. Потому они не поняли главного, а остальное запутали. Ибанские историки единодушно отвергают существование периода Растерянности на том бесспорном основании, что в истории Ибанска был, есть и будет только один период, — период Процветания. В Ибанске различают две ступени — низшую и высшую. Но это — ступени, а не периоды. Ступени характеризуются понятиями «ниже» и «выше», а периоды — понятиями «раньше» и «позже». Поскольку высшая ступень еще не наступила и все время откладывается по уважительным причинам, низшая ступень временно исполняет обязанности высшей. Так что она, по приказу, выше всего того, что было и есть там у них на Западе. И никакого деления на периоды уже не требуется. Западные историки ничего этого, конечно, не знают и умышленно замалчивают в угоду капиталу. Одним словом, периоды Хозяина и Заведующего принципиально не различаются и имеют одну и ту же генеральную линию».

Впрочем, долго на одних только периодах, эрах и прочих неточностях не просидишь. Пришлось со временем и влюбленным в традиционную историю ибанцам заняться датировкой если не всех событий своей истории, то, по крайней мере, самых важных, связанных с жизнью любимых вождей:

«На чрезвычайных съездах стали устанавливать даты жизни и правления очередного Заведуна и осуществленные под его мудрым руководством мероприятия. Это было огромное достижение. До этого каждый новый заведующий поносил предшественника, присваивал себе все то, что было сделано хорошего при нем, и сваливал на него все плохое, что натворил сам новый заведующий. Убедившись в том, что судьба предшественника есть твоя судьба, заведующие решили начать отдавать должное предшественникам и, тем самым, себе. Поскольку каждый последующий заведующий был на голову выше предшественника и делал шаг вперед, благодаря этому нововведению начался неудержимый прогресс. Ибанцы при этом настолько разогнались, что даже не заметили, как перегнали Америку и оставили ее где-то далеко позади. Пришлось вернуться обратно, так как за Америкой надо было глазеть в оба».

Не пора ли и традиционной истории вернуться назад и начать глазеть в оба на подозрительно длинный список исторической номенклатуры. А не то перегонит ее историческая аналитика и побегут сарацины — традиционалисты присваивать себе ее научные достижения на ниве выверки моделей прошлого.

Блистательные темные века. От истории к прошловедению

Не следует думать, что одна только советская историческая наука и одно только публичное изнасилование прошлого тоталитарными режимами XX века вдохновляет писателей на художественные произведения про исторические фантазии. Средние века в этом смысле тоже весьма привлекательны, тем более, что и сами эти века во многом выдуманы, фантомны и потому инспирируют писателя, даже если он и усвоил религиозную веру в действительность этих веков…

Александрия — «почти священное место, юдоль земного рая, пристанище Грааля» расположена… в Пьемонте, пишет переводчица четвертого из написанных историком Умберто Эко исторических романов «Баудолино» (Эко У. Баудолино. Симпозиум. М., 2003) Елена Костюкович в своем послесловии к русскому изданию книги. И дело даже не в том, что Александрия есть не только в Египте, но и в Бразилии, в Румынии, и в ЮАР, и на Украине, и в России (в Кировской области и в Ставропольском крае). Географическое название Александрия встречается и в Австралии, и в США, по крайней мере, в двух федеральных штатах (кроме того, в США есть еще и Александрия — Бей), так что никаких Александров Великих не хватило бы, что поосновывать все эти города его имени. Дело в том, что как раз Александрия в Пьемонте должна озадачить современных географов, которые о таковой скорее всего никогда ничего не слышали. Городишко сей не прорвался на страницы Атласа мира и только подробные итальянские карты отмечают его мельчайшим шрифтом.

Главный герой писателя, давший свое имя названию романа, сравнивается многими критиками с самим Умберто Эко и еще с Пиноккио, который в итальянской традиции близок к немецкому Мюнхгаузену. Пиноккио всегда лгал, лжет Умберто Эко, оживляя легендарного Фридриха II и крестовые походы, которые просто не могли иметь место в отводимое им ТИ время, лжет про едва ли уже выдуманного к XII веку пророка мусульман, лжет, когда говорит об останках Карла Великого, якобы погребенного в Аахене. Лжет и Баудолино но все его выдумки, вся его лживая информация принимается всеми вокруг него за чистую монету, становится частью истории. Баудолино — осознанно или только подспудно осознанно — образ лживого историка средневековья, которому не о чем писать правдиво за полным отсутствием реальной информации и который поэтому лжет, лжет и лжет, превращая ложь в свое основное занятие, в источник существования и в важную компоненту мировой культуры.