История Петра Великого - [30]
Был сделан портрет Софьи в короне, с державой и скипетром и надписью, в которой Софья названа «самодержицей». Вокруг этой надписи Шакловитый с Медведевым придумали аллегорические изображения семи даров духа или добродетелей царевны: разума, целомудрия, правды, надежды, благочестия, щедрости и великодушия. С этого портрета печатались оттиски на атласе, тафте, объяри, также на бумаге и раздавались разным людям. Один оттиск портрета был послан в Голландию, к амстердамскому бургомистру Витзену с просьбой снять с него копию и надписать полное именование царевны вместе с виршами на латинском и немецком языках, чтобы, по словам Шакловитого, «такая же была слава великой государыне за морем, в иных землях, как в Московском государстве». Витзен исполнил это желание и более сотни отпечатанных в Голландии оттисков прислал в Москву [130].
Между тем для многих становилось очевидным, что распря между Софьей и Петром приближается к развязке. Уже в сентябре 1688 года Гордон в своем дневнике употребляет выражение «партии», говоря о приверженцах Петра и о клевретах Софьи. Так, например, мы узнаем, что Петр призвал к себе одного подьячего и расспрашивал его, что, как замечает Гордон, возбудило неудовольствие «другой партии». Довольно характерно следующее обстоятельство: Петр 23 ноября 1688 года отправился на богомолье в один из монастырей в окрестностях столицы; он возвратился оттуда 27 ноября, а три дня спустя туда же отправились царь Иван и Софья. Есть еще другой факт, рисующий нам антагонизм между Софьей и Петром.
29 июня 1689 года у Гордона отмечено: «Хотя в этот день были именины младшего царя, но никакого празднества не было».
Иностранцы ожидали, что Петр скоро станет принимать участие в делах. Барон Келлер писал 13 июля 1688 года: «Молодой царь начинает обращать на себя внимание умом, сведениями и физическим развитием; он ростом выше всех царедворцев. Уверяют, что его скоро допустят к исполнению суверенной власти. При такой перемене дела примут совершенно иной оборот» [131].
Уже в январе 1688 года Петр участвовал в заседании Думы [132]. Шведский дипломат Кохен в письме от 16 декабря 1687 года замечает: «Теперь царя Петра стали ближе знать, так как Голицын обязан ныне докладывать его царскому величеству о всех важных делах, чего прежде не бывало»; в письме от 10 февраля 1688 года: «Петр посещает Думу и, как говорят, недавно ночью секретно рассматривал все приказы»; в письме от 11 мая 1688 года: «Кажется, что любимцы и сторонники царя Петра отныне примут участие в управлении государством; несколько дней тому назад брат матери его, Лев Кириллович Нарышкин, пожалован в бояре», и проч.[133] Впрочем, судя по некоторым другим данным, Петра в это время занимали более военные игры и прогулки на воде, нежели государственные дела.
И в чужих краях удивлялись такому странному соцарствованию трех лиц, какое учредилось тогда в России. Когда русский посланник Волков сообщил в Венеции, что царевна Софья «соцарствует», один из сенаторов заметил: «Дож и весь сенат удивляются, как служат их царскому величеству подданные их, таким превысоким и славным трем персонам государским». Нужно было ожидать случая, когда для подданных окажется невозможным служить вместе «трем персонам». Таким случаем могло быть любое несогласие между «тремя персонами».
Окончательный разлад обнаружился около того времени, когда войска возвратились из второго Крымского похода. 8 июля
1689 года был крестный ход по случаю праздника Казанской Божьей матери. Когда кончилась служба и подняли иконы, Петр сказал Софье, чтобы она в ход не ходила. Она не послушалась, взяла образ, сама понесла и явилась народу в полном сиянии смиренного благочестия. Петр вспыхнул, не пошел за крестами и уехал из Москвы. 25 июля праздновалось тезоименитство старшей из царевен, Анны Михайловны. Петра ждали в Москву. Шакловитый приказал стрельцам в числе 50 человек быть в Кремле с ружьями и стать близ Красного крыльца под предлогом охранения царевны от умысла потешных. Однако столкновения не произошло. Петр приехал, поздравил тетку и уехал обратно в Преображенское [134].
В это же время между Софьей и Петром возник спор по поводу Крымского похода. Правительница желала наградить Голицына, Гордона и других военачальников. Петр не соглашался на это. Только 26 июля его с трудом уговорили дозволить раздачу наград. Гнев Петра обнаружился в тот самый день, когда он не хотел допустить к себе полководцев и офицеров для выражения благодарности за полученные награды. Гордон в своем дневнике сообщает о разных слухах, распространившихся в офицерских кружках: каждый понимал, что Петр нехотя согласился на эти награды, и все предвидели при дворе катастрофу. Никто, однако, замечает Гордон, не смел говорить о том, хотя все знали о случившемся
