История патристической философии - [368]

«О божественных именах», в тридцати главах, является наиболее пространным из трактатов Корпуса и рассматривает наиболее значимые наименования, прилагаемые к Божеству Священным Писанием. В главе 1 настойчиво проводится идея об абсолютной трансцендентности Бога по отношению ко всем сущностям, а значит — идея о Его непознаваемости и неизреченности; наиболее удобным путем для приближения к Богу является путь отрицательный, состоящий в лишении Бога всех атрибутов и, тем самым, всех наименований. Рассматриваемый в своем трансцендентном бытии (μονή) Бог лишен имен, но, поскольку в Своем исхождении (πρόοδος) Он есть производительная причина всех сущностей. Он может быть прославляем посредством всех их имен, и так, Он одновременно и лишен имен, и наделен множеством имен. Во II главе автор стремится уточнить, что различные божественные наименования в равной мере относятся ко всем трем Лицам Троицы (при том жестком условии, что они относятся только к зиждительным силам, присутствующим в её πρόοδος); затем автор наглядно демонстрирует тринитарное богословие на основе двух неоплатонических концептов «единения» и «различия». В главе III он подчеркивает важность молитвы (подобной цепи, приковывающей человека к Богу) и затем обрисовывает личность Иерофея — этого досточтимого учителя Псевдо–Дионисия. Глава IVтрактует Первоначало как благо, свет, красоту и любовь, переходя после этого, в подражание трактату «Об ипостасях зла» Прокла к рассмотрению проблемы зла, которое в абсолютном смысле вообще не существует, а в относительном смысле есть лишь частичное отсутствие блага. Последующие главы посвящены разбору прочих наименований божественного πρόοδος: это «сущий» (глава V). «жизнь» (глава VI), «премудрость», «ум», «слово», «истина», «вера» (глава VII), «сила», «справедливость», «спасение», «избавление» (глава VIII), «великий», «малый», «тождественный», «иной», «подобный», «неподобный», «покой», «движение», «равенство» (глава IX), «вседержитель», «ветхий деньми» (глава X), «мир», а также такие термины, как αύτοζωή [саможизнь], αότοεΐναι [самобытие] и αυτοδύναμις [самосила], которые, строго говоря, относятся к первым реальностям, эманируюшим от Бога, но могут также обозначать Бога в качестве их причины (глава XI) — Бога как «святого святых», «царя царей», «господа господствующих», «бога богов» (глава XII) и, наконец, «совершенство» и «единое», относительно которого проводится различие между единым, пребывающим по ту сторону бытия и идентичным μονή Первоначала, и между единым–бытием, сопоставимым с наивысшей фазой его πρόοδος (глава XIII). Все эти наименования, присутствующие в Священном Писании и частично также в «Пармениде» Платона и в неоплатонизме (имена «бытие», «жизнь» и «ум», трактуемые в главах V, VI и VII, точно соответствуют триаде Прокла), обсуждаются и интерпретируются согласно канонам наиболее поздней стадии неоплатонизма, представленной Проклом.

«О мистическом богословии», самый краткий из трактатов Корпуса, посвящен преимущественно, как об этом говорит само его заглавие, изложению мистического учения. В главе I автор напоминает о том, что соединение с Богом, будучи опытом, исключающим любую чувственную и умственную активность, служит к утверждению действенности положительного и отрицательного богословия, помещая верховное Божество превыше какого–либо утверждения и отрицания слова и мысли, причем автор убеждает нас в том, что Бог являет Себя тем, кто вступает во мрак Его непознаваемости, как это сделал Моисей на Синае, отождествляя познание, которое можно иметь о Боге, с незнанием Бога. Глава 11 расценивает мистический мрак как выражение незнания о Боге, совпадающее во всем со знанием о Нем, и описывает специфику той роли, которую играют положительное богословие и богословие отрицательное. Глава III интерпретирует вхождение во мрак как абсолютное отсутствие слова и мысли, характеризующее соединение с Богом. В главах IV и V подчеркивается трансцендентность Бога по отношению к любому чувственному объекту и по отношению к любому умственному представлению.

Из десяти «Писем» в первом утверждается совпадение знания о Боге с незнанием о Нем; второе Письмо помешает Первоначало превыше божественности и блага; третье уточняет то, что божественная природа Иисуса остается сокрытой даже после Его воплощения; в четвертом отстаивается положение, что Иисус воплощенный есть истинный человек, но что в то же самое время Он пребывает сверхсущностным, что доказывает и его деятельность: Иисус — это Бог, соделавшийся человеком; в пятом Письме вновь поднимается вопрос о божественном мраке, в который должен вступить тот, кто хочет достигнуть познания Бога; шестое Письмо побуждает к тому, чтобы пребывать незыблемыми в истине, не расточая свои духовные силы на опровержение чужих заблуждений; в седьмом Письме автор твердо заявляет, что демонстрация истины сама по себе достаточна для опровержения противоположных ей тезисов и предлагает истолкование солнечного затмения, происшедшего именно во время смерти Христа, что призвано подтвердить древность писаний Дионисия; в восьмом