История папства - [6]

Игнатий и Поликарп были жителями Леванта, и это иллюстрирует другую проблему ранней церкви в Риме: христианство являлось по преимуществу левантийской религией, а большая часть его адептов была сконцентрирована в грекоязычных районах Восточного Средиземноморья. Если смотреть с исторической точки зрения, то христианские общины, возникшие благодаря святому Павлу и его последователям в Малой Азии, Египте, Сирии и Греции, приобрели гораздо большее значение, чем сравнительно малые группы христиан в Италии. Александрия к тому времени являлась вторым городом империи, а Антиохия, где слово «христианин» вошло в обиход впервые, — третьим. Таким образом, в интеллектуальном отношении эти города были несравненно более значимыми, чем Рим. Несмотря на то что греческий (даже в самом Риме) стал первым языком христианства и продолжал господствовать в литургии вплоть до середины IV столетия, а в I и II веках почти все папы были греками, среди них не оказалось мыслителей, богословов или хотя бы способных администраторов. Несомненно, они не относились к числу интеллектуалов, подобно епископам Антиохии, Смирны и их друзьям.

Однако такой подход, что в общем-то неудивительно, неприменим к римской церкви. В течение первых двух столетий своего существования заботой пап являлось сохранение собственного господства. Рим, как они всегда указывали, был не только столицей империи; он был местом, где покоились останки Петра и Павла, двух гигантов раннего христианства. Как ни странно, наиболее красноречивым и умевшим убеждать поборником дела римской церкви оказался еще один житель Леванта — святой Ириней. Мальчиком он слышал проповедь Поликарпа, и потому считается, что он был уроженцем Смирны. Однако Ириней поселился на Западе, став епископом Лиона сразу после страшных гонений, имевших здесь место в 177 году (их устроил ярый противник христиан Марк Аврелий, император-философ, которому следовало бы проявить больше благоразумия). Для Иринея римская церковь была «великой и знаменитой, к которой по причине ее первенствующего положения должна обращаться каждая церковь, то есть верные, где бы они ни находились».

Сын и наследник Марка Аврелия Коммод в целом считается одним из самых порочных римских императоров. Император, становясь все более неуравновешенным, стал отождествлять себя с Геркулесом и регулярно устраивал зрелища на арене, убивая диких зверей в неимоверных количествах, и даже внес себя в списки гладиаторов. В этом качестве Коммод, как передают, выступал не менее 735 раз — излишне говорить, что всякий раз он выходил победителем. Убийство его — раньше или позже — становилось неизбежным, но есть что-то символическое в том, что человек, который задушил его 31 декабря 192 года, был отменным борцом. Эдуард Гиббон, первый великий историк, у которого ученость сочеталась с чувством юмора, пишет: «Он проводил свое время в серале, состоявшем из трехсот красивых женщин и стольких же мальчиков всякого звания и из всяких провинций; а когда все хитрости соблазна оказывались недейственными, грубый любовник прибегал к насилию. Древние историки подробно описывали эти сцены разврата, при которых нарушались в одинаковой мере и законы природы, и правила пристойности; но их слишком точные описания невозможно передать приличным языком нашего времени».

* * *

Однако для христиан жизнь стала намного легче, чем при его отце, — до такой степени, что евнух по имени Гиакинф стал первым (и почти наверняка последним) человеком в истории, который выполнял обязанности смотрителя гарема из 300 человек и одновременно пресвитера христианской церкви. Именно благодаря ему и любимой наложнице императора Марции папа Виктор I (189-199) — в те периоды, когда он не находился в отчаянной ссоре с общинами вне Рима из-за времени празднования Пасхи — мог проникать в императорский дворец и обеспечивать интересы своей паствы. По крайней мере в одном случае ему удалось добиться крупного успеха, когда он сумел спасти группу христиан от страшной участи — принудительных работ на железных и медных рудниках Сардинии.

К началу III столетия папы занимались уже установлением своего контроля над церковью Азии и достигли в этом деле немалого прогресса. Отдельные периоды гонений различались в зависимости от позиции, а временами даже от настроения правящего императора; однако репутация христиан серьезно укрепилась в результате того, что двоих наиболее враждебных им принцепсов, Деция[8] и Валериана, подобно Домициану, постиг несчастливый конец: первого убили готы в 249 году, второй одиннадцатью годами позднее попал в плен к персидскому царю Шапуру, который использовал его все оставшиеся годы как подставку при посадке на лошадь. К счастью, Галлиен, сын и преемник Валериана, стал проводить иную политику, нежели его отец, не только позволив христианам спокойно отправлять культ на территории всей империи, но и обращать людей в свою веру. К этому времени существовало несколько соперничающих религий, в том числе культ Митры, Непобедимого Солнца (Sol Invictus) и, конечно, старых олимпийских богов, почитание которых поддерживалось более благодаря жречеству и древней традиции, нежели подлинной вере; однако в Риме к этому времени христиане численно превосходили их всех.