История папства - [145]

Затем по совету Сарпи дож изгнал всех иезуитов (с самого начала принявших сторону папы) с территории республики и отослал папского нунция с такими словами:

«Монсеньор! Знайте, что мы, все до одного, тверды и всемерно преданы не только правительству, но и всему благородному сословию и народу нашего государства. Мы игнорируем Ваше отлучение; мы считаем его ничем. Подумайте теперь, к чему приведет Ваше решение, если другие последуют нашему примеру».

* * *

Для папы Павла и его курии наступил момент осознания страшной правды. Попытка наложить интердикт провалилась. Самое ужасное оружие — а ведь в Средние века одной угрозы применить его хватало, чтобы поставить на колени императоров и королей, — утратило свою силу. Хуже того, неудача, постигшая Святой престол, обнаружилась перед лицом всего мира. Урон престижу папства, и без того неизмеримый, рос с каждым днем, пока продолжал действовать его нелепый приговор. Его следовало отменить, и немедленно. Задача казалась непростой, но найти какой-нибудь способ было необходимо.

В течение некоторого времени папа был даже не в состоянии оценить происходящее — столь сокрушительным стал этот удар для его гордости, но в конце концов даже он оказался вынужден согласиться. Святой престол принял предложение французов о посредничестве, и переговоры начались. Венецианцы, опять-таки воспользовавшиеся советами Сарпи, выдвинули тяжелые условия. Прежде всего они отказались ходатайствовать в какой бы то ни было форме о снятии отлучения; любые прошения об этом должны были исходить от короля Франции. Что до двух пленников, то после снятия проклятия венецианцы собирались передать их послу Франции в знак уважения к ее королю, но сохраняя за собой право судить и наказать преступников. Ни в коем случае они не соглашались на возвращение иезуитов (запрет на их присутствие в республике сохранял свою силу в течение следующих пятидесяти лет). Наконец, во многом благодаря посредничеству француза-кардинала, само имя которого — Франсуа ла Жуайез[254] — звучало неотразимо, был подготовлен тщательно составленный декрет, гласивший, что ввиду изменения точки зрения папы и снятия отлучения Венеция отзывает свой торжественный протест. Однако в постановлении не содержалось ни единого намека на неправоту ее действий или сожаление о них.

Итак, в апреле 1607 года, почти через год, интердикт был снят — последний интердикт в истории папства. Более ни один понтифик не смел налагать интердикт, и власть папства в католической Европе навсегда утратила свою прежнюю мощь. Но отмена приговора повлекла за собой не более чем формальное примирение. Павел V пережил публичное унижение; более того, оставалось несколько неурегулированных вопросов, о чем он не собирался забывать. Прежде всего он преисполнился решимости отомстить клирикам, отказавшимся подчиниться его эдикту, — и главным образом виновнику своего поражения, Паоло Сарпи.

После возобновления отношений с Римом Сарпи не сразу оставил свой пост. Ему еще предстояло сделать немало, и он продолжал ежедневно приходить пешком из монастыря сервитов во Дворец дожей, не обращая внимания на все намеки, что его жизни может угрожать опасность. Возвращаясь в монастырь в конце дня 25 октября 1607 года, он спускался по ступеням моста Сан-Фоска, и в этот момент на него набросились убийцы и трижды ударили его кинжалами; затем они сбежали, оставив глубоко вонзившийся нож в скуле их жертвы. Он чудесным образом выздоровел; позднее, когда ему показали оружие, он попробовал его кончик, и у него хватило духу пошутить, что он узнает «стиль» курии. Доказательства его правоты отсутствовали. Но сам факт, что едва не прикончившие его люди, которых к этому времени удалось идентифицировать, тут же бежали в Рим, где в полном вооружении фланировали по улицам и где им так и не предъявили никаких обвинений, наводил на мысль, что если нападение и не было инспирировано самим Святым престолом, оно по крайней мере не вызвало его неудовольствия.

На жизнь Сарпи было совершено еще два покушения, одно из них — в его собственном монастыре. Он уцелел и скончался в своей постели 15 января 1623 года. Но гнев папы преследовал его и в могиле. Когда сенат предложил воздвигнуть памятник в его честь, папский нунций начал яростно возражать, угрожая, что, если что-то в этом роде осуществится, инквизиция объявит его нераскаявшимся еретиком. На этот раз Венеция уступила, и только в 1892 году на Кампо Сан Фоска, в нескольких шагах от того места, где Сарпи чудом избежал мученической смерти, была воздвигнута небольшая бронзовая статуя.

* * *

Павел V так и не оправился ни от последствий венецианского инцидента, ни от чувств, вызванных неудачей при покушении на жизнь Паоло Сарпи. Англичане вновь вспомнили о «пороховом заговоре»[255], имевшем место всего за пять месяцев до интердикта; французы винили Святой престол в происшедшем в 1610 году убийстве Генриха IV; вся Европа осознала, насколько слаб папа. Тот, однако, продолжал действовать в соответствии со своими убеждениями, всемерно ужесточая церковную дисциплину и придерживаясь жесткого (и к настоящему моменту отчетливо старомодного, если можно так выразиться) консерватизма, который, казалось, скорее подходил для XVI века, нежели для XVII. Именно он, к примеру, первым начал судебное преследование Галилея за то, что тот придерживался теории Коперника, определявшего Солнце, а не Землю, как центр Вселенной.