История падшего ангела - [7]

Я подняла глаза и встретилась в зеркале с полным удивления взглядом генерала. Пожалуй, он до сих пор не может поверить в мое магическое превращение. А на смерть Максимова ему плевать. Кокнули еще одного нового русского толстосума. Генерала этим не удивишь, не исключено, что он вообще считает, что таким людям туда и дорога. Но для меня, для всех «Кокосов» это не очередной новый русский! Это наш продюсер! Который вывел нас в люди, который столько для нас сделал, который… Я развернулась на крутящемся стуле и уставилась на Аньку и Вездеходова.

– Не может быть! – покачал головой генерал, похоже, временно забыв даже об Аньке.

– Может, – сказала я. – Если вы о моей внешности. А вот Леня…

Я снова шмыгнула носом. Анька незамедлительно извлекла из своей вместительной сумки всегда готовую для меня флягу с коньяком. Я отхлебнула, потом предложила генералу. Он тоже не отказался. Анька выпила последней.

– А как он… То есть как его?.. – я подняла глаза на так и стоявшего истуканом генерала.

Вездеходов сел на диванчик в углу, Анька тут же опустилась рядом и прижалась к нему грудью. Но генералу уже было не до моей подружки и ее прелестей, сейчас передо мной сидел профессионал, только на какое-то время выбитый из седла совершенно неожиданным развитием событий. Но разве перед Анькой может устоять кто-нибудь из мужиков? И пожалуй, Вездеходову было неудобно передо мной. Кстати, а что он скажет своим коллегам? Помоют мужики ему косточки. Если судить по нашим мальчикам, они это любят гораздо больше, чем бабы.

– Удар в сердце. Каким-то острым предметом. Скорее всего шилом. Очень точный удар. Имеется гематома в затылочной области. Вначале скорее всего его оглушили.

– Леню в туалете нашли. Уборщица, – затараторила Анька. – Она как заорет. Я даже не поняла вначале, что случилось. Слава богу, у вас на сцене ничего не слышно. Я думала, кто-то из поклонниц с заднего хода прорывается. C охраной сцепились. Ну как обычно. А потом… Она так орала, что я поняла: что-то не то. Ну и рванула на крик. Ее, правда, уже заткнули: не останавливать же концерт!

Генерал встрял, спросив, не слышала ли я чего. Я покачала головой: и не слышала, и не до того было. Во время концерта я привыкла не реагировать ни на какие посторонние звуки и даже действия в зале. Меня не выбьешь из колеи, пусть хоть мордобой перед сценой идет, хоть режут-колют друг друга. Но, слава богу, такого пока на наших концертах не случалось. Ну если только не считать поклонниц, вырывающих друг из друга волосы за кусочек одежды Андрюши.

– Ленька на унитазе сидел, – опять перебила Анька генерала, не давая ему вымолвить ни слова. – В штанах. Согнувшись. Так что уборщица не сразу и поняла, что он мертв. Она кабинку открыла, а он сидит. Она закрыла, потом снова зашла через некоторое время, а он все сидит и не двигается. Она позвала – он молчит. Опять открыла кабинку, решила: плохо мужику. Она к нему, ну и… Как заорет! Настя, ты бы только слышала этот крик! Почище ваших поклонниц.

Аньку передернуло.

– Шуша, то есть, простите, Настя, когда вы видели Максимова в последний раз? – подал голос генерал.

– В антракте, – сказала я.

– Когда именно?

Мы с Анькой переглянулись.

– Да он сразу в гримерку влетел, пожалуй, – медленно протянула Анька.

Мы рассказали про претензии Максимова ко мне.

– А дальше?

Я пожала плечами.

– Ребят, наверное, побежал накачивать. Они все злые на сцену вышли. Как обычно, после Ленькиных разносов. Нам некогда было это обсуждать. Вы же понимаете…

Генерал, уяснив, что от нас с Анькой ничего больше не добиться, да и не его это обязанности, поднялся и заявил, что нам скорее всего завтра придется зайти в отделение, которое будет заниматься расследованием убийства.

– Сейчас я пришлю человека, он назначит вам время, удобное для вас, – добавил генерал с улыбкой. – Он запишет ваши координаты. И сегодня пару вопросиков для протокола задаст. Так надо, девочки! Вы же понимаете, надеюсь?

Критически осмотрев себя в зеркале, генерал опять улыбнулся нам с Анькой, приложился к ручкам с пожеланиями творческих успехов и покинул мою гримерную.

Я встретились с Анькой взглядом.

– Чего делать будем? – спросила она.

– Отвечать на вопросы.

– Я не про это, – махнула она рукой. – Я вообще имею в виду.

Я пожала плечами: не до того было.

– Надо подумать, под кого теперь пойдем, – заявила Анька.

– Да как ты можешь?! Сейчас!

– Я практичнее тебя, подружка, – перебила она меня. – И смотрю в будущее, которое у нас с тобой связано неразрывно. Хотя семью-то кормить надо тебе, а не мне. Подумай на досуге, с кем ты хотела бы работать. И я подумаю. На мальчишек рассчитывать особо не приходится. Они пойдут туда, куда мы скажем.

– А Агнесса? – спросила я, имея в виду мать Андрюши, нашего солиста. Его мамочка – это отдельная «песня», предмет множества анекдотов в нашем узком «кокосовом» кругу. И почему это сегодня ее нет за кулисами? Обычно она всегда тут пасется, на гастроли с нами ездит, девок фильтрует… Усмирить ее мог только Леонид Борисович на пару с Анькой. Агнесса с моей подружкой ругались, как две базарные бабы. Одесские торговки отдыхают.

– Агнесса Геннадьевна своему сыну ничего плохого не пожелает, – заметила Анька. – И баба она очень практичная. Ее тоже подключим. К ней у меня больше доверия, чем к мужикам. Хотя обычно я готова ей глаза выцарапать, – добавила Анька с ухмылкой. – И у меня вон эта прядь еще не отросла, – она дотронулась до остатков волос, в свое время вырванных Андрюшиной мамочкой. – Но сейчас мы с ней союзницы. Интересы-то общие, как-никак. Сообразим что-нибудь вместе.