История отравлений. Власть и яды - [104]

Показательно, что во Франции редкие случаи слухов об отравлении рассматриваемого нами периода относились к додемократическим временам и затрагивали так называемые «реакционные» силы. В 1853 г. поговаривали, что моисеньор Сибур, архиепископ Парижский, якобы готовил покушение на императора Наполеона 111. Оружие яда, которое он собирался использовать, весьма соответствовало его статусу духовного лица. Многие полагали, что за преступным замыслом скрывалось намерение после смерти императора восстановить церковную десятину, а затем и весь Старый порядок.

В 1860 г. молва вновь забила тревогу по поводу угрозы отравления императора или его жены. Императорский духовник якобы поднес причастие императорской чете, а набожная и наивная Евгения поставила на место супруга несчастного солдата. Как утверждалось, в результате причащения он погиб. Подобные измышления еще отдают духом дворов прежних веков. Больше ничего нет, хотя тщательное исследование данного сюжета пока не проведено. Наполеон 111, так же как и граф Шамборский, в 1871 г. претендовавший на реставрацию монархии и на королевский трон, оба умерли в изгнании естественной смертью. Случалось, что президенты Третьей республики становились жертвами безумия — любовного, как Феликс Фор, патологического или террористического, как Поль Думер, однако с помощью яда наних никто не покушался. Против Шарля де Голля применяли оружие совсем другого калибра; а болезнь, терзавшая и унесшая его преемника Жоржа Помпиду, не породила никаких слухов о заговоре с целью отравления, как это случилось бы несколько веков назад. При том что о недуге президента никто не знал, для публики его смерть стала полной неожиданностью, и сокрытие правды государством немного напоминало подобные случаи при дворах Старого порядка. В октябре 1988 г. пресса не намекала на пресловутую попытку отравления лидера канаков (меланезийцев) из Новой Каледонии Жана-Мари Тжибау, когда он работал в Нью-Йорке в комитете по деколонизации ООН и остро конфликтовал с правительством Жака Ширака. Несколько месяцев спустя Тжибау погиб, а новость о покушении в Нью-Йорке появилась спустя два года. О нем заговорил новый лидер Канакского социалистического и национального фронта освобождения.

Итак, отравления ХХ века нужно искать в первую очередь в недемократических режимах.

Неограниченная власть и яд

Оружие яда оставалось актуальным, если не сказать — привычным, и в Первом, и во Втором, и в Третьем Риме (т. е. Москве). Со времен Средневековья Папы картинно умирали при исполнении своих обязанностей. Примерно с конца XVIII в. яд тут, впрочем, был ни при чем: смерть наступала, как правило, от старости. В 1914 г., правда, ходили слухи относительно кончины Пия Х, а в 1939 г. — Пия XI. Позже краткий понтификат Иоанна Павла 1 в 1978 г. заставил Ватикан снова заговорить о яде. Истина в этом деле, как нередко случается, осталась покрыта тайной, но серьезные историки сомневаются в самом факте преступления. Развитие событий не очень сильно отличалось от самых известных интриг Средневековья и Возрождения. Не имевшего большого «политического» опыта патриарха Венеции Альбино Лучани избрали Папой 26 августа 1978 г. в возрасте 66 лет. Он стал преемником Павла VI.B ночь с28 на29 сентября 1978 г. Иоанн Павел 1 внезапно скончался, i. его смерть запустила старый механизм слухов об отравлении, столь привычных для курии Вечного города. Стали писать о «странной смерти» викария Христа. В коммюнике Ватикана сообщалось, что Папу нашли мертвым с благочестивой книгой в руках и с улыбкой на устах. В качестве причины смерти указывался инфаркт. Такое объяснение, вызывавшее в памяти истории из средневековой «Золотой легенды», сочли недостаточным и противоречивым. Замечали, что мертвого поитифи- ка не обнаруживали необъяснимо долго, что лицо его свела гримаса агонии, а окоченевшие пальцы сжимали проповедь, которую он перечитывал в момент смерти. В Риме не умолкали разговоры об убийстве, и государственный секретарь Ватикана, весьма влиятельный кардинал Вийо, решил выставить на обозрение забальзамированное тело, что не делалось с момента кончины Пия Х в 1914 г. Много веков римские власти давали именно такой ответ на ропот толпы. Ссылаясь на высокий ранг усопшего, Церковь не позволяла производить вскрытие, которого тем не менеетребовали врачи и семья Папы. Первые не могли окончательно договориться относительно причин смерти, вторая не доверяла заключению об инфаркте и мнению, что болезнь подкосила человека, сломленного тяжестью стоявшей перед ним задачи.

В данном случае речь шла в первую очередь не о происках коварных церковников. Хотя некоторые кардиналы явно не одобряли избрания Лучани, как не соответствующего по своим качествам рангу понтифика, тем не менее в наши дни они вряд ли стали бы использовать такие радикальные средства, как яд, для устранения неподходящего Папы. Предметом обсуждения в связи с таинственным уходом доброго Папы стала финансовая политика Церкви. Существовала якобы опасность разоблачения масштабных финансовых злоупотреблений, которые вызвали бы скандал и сильно скомпрометировали Ватикан. Честность Иоанна Павла 1 не могла позволить ему сохранить дело в тайне. Внутренняя чистота и наивность делали этого человека неприспособленным к функциям Папы. В чем-то он походил на Целестина У, низложенного в 1294 г. Однако в данном случае такой исход не представлялся возможным, а устранение Папы стало желательным. С Иоанном Павлом 1 развязывался целый набор факторов, заставлявших предполагать наихудшее. Задуматься заставляли и краткость правления, и относительная молодость понтифика, и его опасная неопытность, и благочестивая, но неудобная решимость. Некоторые слишком скомпрометированные монсеньоры, вроде кардинала Вийо, вскоре после того умершего, или моисеньора Марцинкуса, замешанного в скандале, вызывали подозрения. Возможно, впрочем, что все изложенное представляло собой лишь домыслы журналистов, т. е. дело раздувалось ради повышения тиражей газет. Не исключено и то, что речь шла о сведении счетов внутри римской курии, и, ополчаясь на кардинала Марцинкуса, кто-то целил на самом деле в нового Папу Иоанна Павла 11. Однако, как бы то ни было, историк не может пройти мимо данного эпизода, в котором так явственно проявилась многовековая римская традиция, при том что режим Ватикана, как никакой другой, и в наши дни сохраняет черты монархий прежних времен.