История отравлений - [4]
Яд может появиться в Библии, чтобы испытать силу пророка, который способен его обезвредить. Так, Елисей бросает горсть муки в смертоносную похлебку и превращает ее в хорошую пищу (4 Цар 4: 38–41) Однако в политике отравляющие вещества не используются – ни для разрешения конфликтов внутри власти, ни для спасения царства от дурного правителя, вроде Седекии (597–587 гг. до н. э.), последнего царя Иудеи. В XII в. английский мыслитель Иоанн Солсберийский в Поликратике будет приводить его в качестве примера тирана. Очевидно, что закон не дозволял евреям пользоваться ядом, который считался дьявольским оружием и связывался со Злом.
Искусство отравления стало распространяться среди еврейских политических элит только в эпоху эллинизма, когда они переживали своего рода моральную порчу. Ничего подобного не было вплоть до конца первого тысячелетия до н. э. Прирожденное неприятие яда в качестве орудия политики являлось, по-видимому, одной из черт идентичности древних евреев, отличавших избранный народ от других народов.
Монархии древнего Востока
Страна фараонов слыла центром распространения ядов, таким же, каким в свое время станет ренессансная Италия. Вместе с тем мы знаем не так уж много примеров политических отравлений в Египте. До нас дошло достаточно сведений о попытках незаконной смены власти. Так, в XII в. до н. э. высокопоставленные придворные организовали заговор с целью убийства Рамсеса III и возведения на престол сына одной из его супруг. Речь шла об использовании магических фигурок, однако мы не располагаем достаточной информацией, чтобы связать это покушение с ядом. Исследования и словари по египтологии ограничиваются этимологическим анализом и выявлением смысла слова «яд», которое близко обозначению сил зла. Мы не знаем, отражает ли редкость отравлений в египетских письменных источниках реальную политическую ситуацию или результат намеренного сокрытия такого рода преступлений.
Персидский мир считался в античном мире ядовитым по самой своей природе. «Ни в какой стране отрава не причиняет такого числа смертей и недугов, как там», – писал Ксенофонт в Киропедии. В какой-то мере это отражало реальность, и политическая жизнь Персии не обходилась без яда. Именно при дворе царя царей мы обнаруживаем первые примеры предварительного пробования пищи монарха во избежание отравления. Ксенофонт рассказывал, что виночерпии мидийского царя Астиага (VI в. до н. э.), прежде чем подать кубок, брали из него немного вина и, вылив несколько капель себе на левую руку, проглатывали их. Таким образом, они первыми стали бы жертвами покушения.
Отравленная пища и напитки постоянно фигурировали в дворцовых интригах. Если верить автору «Параллельных жизнеописаний» Плутарху, мать царя Артаксеркса II (нач. IV в.) Парисатида отравила свою сноху Статиру. Она использовала нож, лезвие которого было покрыто токсическим веществом с одной стороны. Обедая вместе со свекровью, Статира ела исключительно те же блюда, что и она, видимо, вследствие царившего между женщинами взаимного «доверия». Парисатида разрезала птицу и подала кусочек снохе… Такой способ отравления использовался впоследствии столько раз, что превратился в сюжет детских сказок. Задумаемся, однако, существовала ли связь преступления царицы с политической борьбой? Не было ли оно банальным семейным делом, в котором яд служил для разрешения конфликта двух женщин, стремившихся влиять на ход царской политики? Плутарх отмечает, что мать персидского царя мстила за смерть своего любимого сына Дария, при полной поддержке матери восставшего на царственного брата и проигравшего. Кроме всего прочего, текст Плутарха позволяет нам оценить место отравления в иерархии преступлений. При этом, правда, надо иметь в виду, что греческий историк жил гораздо позже событий, о которых рассказывал. Итак, Плутарх оставил описание ужасной казни, которой подвергли сообщницу Парисатиды служанку Гигию. «Голову осужденного кладут на плоский камень и давят и бьют другим камнем до тех пор, пока не расплющат и череп, и лицо». Жестокость наказания отражала, по-видимому, ужас перед данной формой человекоубийства. Можно пофантазировать, что жуткая казнь происходила от связи отравления с предварительным замыслом. В таком случае наказывалась как раз та часть тела, в которой родилась идея злодеяния.
Применяли ли яд в греческом полисе?
Яд был известен греческой мифологии с незапамятных времен, задолго до Гомера. Причем лишь впоследствии слово pharmakon (яд) стало определяться средним родом. Изначально это понятие имело женскую природу. По смыслу оно сближалось со средневековой трактовкой библейской истории о первой отравительнице человечества – Еве. Как писал знаменитый религиозный деятель XI–XII вв. Жоффруа Вандомский, «этот проклятый пол первым делом отравил нашего прародителя».
