. Основываясь на изучении текстов философа, Э. Ю. Соловьев утверждает, что «все определения философии, которые содержатся в текстах Мамардашвили, ссылаясь друг на друга как тождественные по смыслу метафоры – все они включены в контекст рассуждения о духовном спасении»
1536. И еще одно интересное наблюдение Э. Ю. Соловьева: «Ключевое слово философской концепции М. Мамардашвили (слово, которого не ведает классический западный экзистенциализм) – это усилие. Усилие удержания истины, духа и самой жизни. Оно могло быть найдено лишь экзистенциальным мыслителем, всей плотью ощутившим, что такое загнивающий, во смерть засасывающий коммунистический тоталитаризм»
1537.
Сам философ в интервью испанской журналистке Пилар Бонэт осенью 1988 г., характеризуя свою позицию философа в советской действительности, говорил: «…у меня всегда было острое неприятие всего окружающего строя жизни и не было никакой внутренней зависимости от того, в какую идеологию, в какие идеалы можно оформить этот строй… Я считал, что мое дело – философия, я не могу, чтобы мой труд кем-то планировался или кто-то о нем судил с позиций, где есть какие-то критерии, внешние тому, что я могу подумать или придумать, если повезет. В философии – я имею в виду»1538.
Таким свободным Философом (с большой буквы), постоянно утверждавшим «возрождение» мысли как выражение самоосуществления человека, и вошел Мераб Константинович Мамардашвили в историю отечественной и европейской философии.
