История одной семьи - [29]

В какой-то день Фоля должен был в последний раз встретиться с человеком, который передаст ему документы, и расплатиться. Но когда нужно было дать Фоле эту сумму, отец заколебался: «Я боюсь дать ему такую крупную сумму». Дело в том, что Фоля мечтал уехать из Шанхая, и для этого ему нужно было несколько тысяч долларов. Но тут я вмешалась: «Он же не получит эти сведения бесплатно? И сам ты не пойдёшь вместо Фоли. Всё дело провалится!» В общем, отец дал ему деньги, поняв, что иначе с ним невозможно работать. Фоля должен был вернуться в определённое время. Мы ждём, его нет. Либо арестован, либо сбежал. Оба варианта одинаково плохи. Нет его ни на другой день, ни на третий. Я пошла в кабаре, где работала его жена, спрашиваю, где он. Она начала: «Вот, связался с вами, его посадили, я знала, что произойдёт несчастье!» Но если бы его арестовали, то как-нибудь дошло бы до нас. Я ей говорю: «Он удрал с деньгами, у него была большая сумма». Назавтра я опять пошла к ней. Мы ходили по улицам, я добивалась, чтобы она сказала, где он, полагая, что он с ней должен был снестись. А она громко кричит: «Вы, большевики, довели его!» И угрожает, что выдаст нас. Я говорю: «Это вы будете выдавать? Вы, которая прокурором работали!» Отец ждёт, все переговоры веду я, чтобы он не был замешан, чтобы она его не видела.

Прошло несколько дней. Наконец, Фоля прислал к нам жену. В общем, он проиграл эти деньги. Он ждал нужного человека, а поблизости оказалась рулетка. Он часто спускал заработанные женой деньги, а тут у него на руках огромная сума. А сведения важные, интересные, и чтобы их получить, Фоля требует ещё денег. Отец заявил его жене, что он с ним никаких дел иметь не желает. Фоле же нужны деньги, потому что у него долги, за которые грозит тюрьма. Стал просить три тысячи долларов, потом всего тысячу, чтобы удрать вместе с женой от кредиторов. Наконец пригрозил, что иначе нас выдаст. Фоля думал, что отец не пожалеет денег, чтобы спастись. Он его плохо знал. Таких людей, как отец, он не мог понимать.

Вся работа приостановилась. Чтобы показать, что он не ограничится угрозами, Фоля прислал к нам капитана Пика, русского эмигранта, служившего в китайской полиции. И в один прекрасный день Пик явился в наш респектабельный дом и заговорил по-русски. Сказал отцу, что знает, кто мы такие, но зачем, дескать, ему выдавать нас китайской полиции? Что ему китайцы? Он хочет войти в долю, получить деньги. Одним словом, шантаж. Отец, глядя на него непонимающим взглядом, спросил по-английски: «Кто вы такой, и что вам надо?» Пик разозлился: «Ах, вы хотите играть в эту игру? Ладно, поиграем!» И то же самое повторил по-английски. Отец ответил: «Сейчас же убирайтесь, иначе я позову полицию». Пик ушёл и сказал: «Ну, пеняйте на себя».

Мы с отцом обсудили положение. Всё кончено, полный провал, вот-вот за нами придут. Но он не мог всё бросить бежать без разрешения.

У него был второй паспорт, с другой фамилией, и другая квартира, специально снятая Зеппелем на случай провала. Я предложила ему уйти на ту квартиру, как будто он исчез из Шанхая. А я пока останусь здесь. Пока я здесь, Фоля будет считать, что мы продолжаем переговоры. Отец колебался, боясь оставить меня одну во власти Фоли. Хотя ко мне Фоля относился очень хорошо, бил себя в грудь и плакал: «Большевиков проклятых и всю их работу я ненавижу, но ты, для тебя… из-за тебя…» и так далее. Меня он без крайней надобности не подведёт. Я это знала.

Нам нужно было выиграть недели две. Отец сообщил обо всём в Москву, спросил, кому передать дела, и ушёл, а я осталась одна в шестикомнатной квартире, с двумя ваннами и двумя слугами.

Мы с отцом были связаны через Зеппеля. Зеппель же устраивал и наш отъезд. Мы могли уехать на одном из немецких пароходов, где у него были друзья коммунисты. Я сказала Фоле: «Будем разговаривать на улице, домой к нам не приходи» С Зеппелем мы встречались в бассейне и в кино. Он был замечательный пловец, прыгал с вышки, выделывал разные трюки, я тоже хорошо плавала. Нам нужно было только переброситься парой слов. Ему — увидеть, что я цела, а мне — узнать, когда и где мы снова встретимся. В кино можно было заходить и выходить во время сеанса. Один из нас являлся раньше и оставлял свободным место рядом с собой. Другой садился рядом. А у меня возле дома стоят всё время полицейские, и Фоля узнал, что отца в квартире нет. Раз отца нет, у Фоли шансы падают, но всё равно — я ещё там. И хотя он очень этого не хочет, ему придётся меня выдать. Об отце он говорил со злобой: «Что он себе думает? Ведь тебя могут арестовать!» «Ты же знаешь — для нас дело — это всё, а жена, дети и прочее — второстепенно». Ну, он не поверил, конечно. Он понимал, что отец не мог сбежать, оставив меня на произвол судьбы, знал, что мы как-то связаны. Он твердил: «Ты не сможешь выехать из Шанхая, тебя задержат». Он знал, что у меня был только паспорт на имя Киршнер. Получалось, что я могу выехать только вместе с ним. Он ничего от нас не хочет, кроме денег на билеты для меня, его жены и для него. Он нас заложил, но отец сбежал, а меня он вывезет. И заложил он нас только капитану Пику. Ему надо сбежать и от Пика, который требует своей доли. Надо бежать, не то придётся Пику меня подбросить.