История одной любви - [18]
Впрочем, я опять отвлекся… Да и письмо у меня получилось несколько большеватым и тяжеловесным для вечернего чтения. Но на сегодня я думаю это простительно. Ведь оно является промежуточно-подготовительным… Следующие должны пойти несколько лучше.
На этом я заканчиваю. Будет интересно узнать твое мнение по всем этим изложенным мною темам.
Вечер после работы постарайся провести без скуки, интересно и весело. Ну и обо мне вспомни пару раз (я думаю, я это почувствую) – мне будет приятно. По крайней мере, я тебя вспоминаю время от времени, особенно когда голова больше ничем не занята (т.е. ничто не отвлекает).
До свидания… Жду (тоже с нетерпением) твоего ответа.
Сергей.
Пятница, 30 июня 2000 г.
Наташа, доброе утро!
Ну как прошел вчерашний день? (Точнее вечер). Что-то ты совсем плохо думала обо мне – я ничего не почувствовал. Или просто вся наша телепатия куда-то пропала и возможно, больше не повторится.
Желаю, чтобы этот день прошел еще лучше, чем вчерашний.
Я по-прежнему сижу на работе, смотрю в экран монитора, пытаюсь хоть что-то там понять, и тихо тупею (или глупею). И боюсь, что это изменение во мне скажется и на содержании моих писем…
Ну ладно, я с тобой поздоровался, утреннее пожелание сделал, на этом пока заканчиваю (нечего тебя баловать).
Пиши, жду ответа.
Сергей.
Сережа, привет!
Так лучше, да? На самом деле мне такой вариант твоего имени тоже нравится больше. А вообще, нравится мне какое-либо имя или нет, зависит от моих ассоциаций с конкретным человеком. Например, имя Сергей мне раньше не нравилось, потому что у нас в классе их было трое и ни одного нормального. А потом мне встречались многие хорошие Сергеи, и теперь я очень хорошо отношусь к этому имени. А вот, например, имя Лена я терпеть не могу, хотя их и много и все разные, но вот как с детства пошло, так и все.
А насчет своего имени я даже и не знаю, чего сказать. Вообще, меня всю fhgm| с детства родители зовут Наталья, да я и сама всех Наташ так называю, но это уж слишком серьезно, поэтому называй меня как хочешь, может, что-нибудь и придумаешь, даже интересно.
А с телепатией, наверное, что-то у тебя не очень получилось, а я вот сегодня утром собралась тебе написать и спросить, во сколько я вчера о тебе вспоминала, чтобы узнать, как же ты это почувствовал. А сегодня, кстати, утром я собралась тебе написать ответ на вчерашнее твое письмо, но меня отвлекли, потом я еще раз собралась, меня опять отвлекли, и когда я уже третий раз собралась писать, тут уж от тебя пришел привет. Т.е. опять получилось бы, что мы с тобой в одно время письма писали бы, так что телепатия на лицо. (слушай, опять противоречие получилось, да? ну и ладно)
Спасибо за пожелания, тебе того же. А вообще-то, можно меня и побаловать, я от этого становлюсь доброй и приветливой. Так что жду. Пока. Наташа.
Наталья, здравствуй!
Да, мне так лучше. И на душе, честно говоря, становится легче и радостнее. Сразу веет добротой, а чужая доброта придает дополнительные силы… ну и т.д.
На самом деле имя Наталья для меня звучит уж очень официально. Обычно так говоришь, либо когда начинаешь слегка сердится, либо произносишь его с отчеством. Более добрые варианты я вижу только два – это Наташа и Наташенька. Можно еще Ната – тоже где-то слышал, но оно более детское, на слух.
С именем Лена у меня все наоборот – с самого детства (начиная с детского сада) как понравится девушка – так в основном Лена, реже Ира. И на этом все в именах. Так что с именем Наташа у меня ассоциировалась только Наталья Гончарова (кстати, года 4-5 назад был знаком с одной Леной, которая утверждала что она далекая ее правнучка по женской линии), ну а теперь вот появилась ты, и я рад этому обстоятельству.
А вчера я думал о тебе два раза – около 20 (совсем чуть-чуть – наверное, был слабый сигнал) и в районе 22 (я точно не засекал время). Так что можешь сравнивать, если есть с чем.
Ну и в заключении скажу, что я рад, что телепатия все еще сохранилась. (Здесь я не буду ничего говорить про логику). Значит надо ее развивать и совершенствовать. Может, нобелевскую премию получим? Как ты думаешь?
И пиши, и думай, и жди моих ответов – такое вот мое пожелание на этот день. А я пока подумаю, как начать тебя баловать.
Сергей.
Сереж, привет еще раз!
На самом деле насчет баловства (т.е. балования) я имела в виду только получение писем от тебя, потому что кроме всех моих прочих достоинств (тут не забудем про скромность) я еще к тому же девушка и не капризная, так что мне много не надо, лишь бы письма получать.
Конечно, идея насчет Нобелевской премии мне нравится. Но если много думать о телепатии и разных подобных вещах, то можно и с работы вылететь за невыполнение служебных обязанностей. А премия, она когда еще будет… Так что лучше уж синица в руках…
Вот такая я, нет во мне романтики.
Кстати, про имена. У меня есть подружка, тоже Наташа, так вот мы с сестрой зовем ее Натуська, и ей очень это имя подходит, потому что она маленькая и рыженькая. А больше никого я так не называла, да и меня не надо, не такая уж я и маленькая, да и не рыженькая большей частью.
О любви, дружбе и одиночестве. Главные герои попадают в параллельный мир. На первый взгляд он безжизненнен, но потом начинают происходить загадочные явления.3-я редакция. Добавились новые сюжетные линии, подправились старые. Произведение увеличилось на 30 глав.
Главный герой попадает в техногенный мир, покрывающий землю одним сплошным мегагородом, в котором он неожиданно встречает знакомых из прошлого мира, и загадочные события продолжаются (3-я редакция, январь 2005)
Эта повесть была написана под влиянием книги «Миры братьев Стругацких. Время учеников», одобренной Борисом Натановичем, в которой были собраны рассказы, как бы продолжающие жизнь героев Стругацких. У меня тоже к этому времени накопились кое-какие мысли. А эта книга дала мне столь необходимый толчок для реализации их на бумаге.
Действие романа происходит в старинном замке, расположенном в самом центре современного города. Замок закрыт на реставрацию и доступ экскурсиям внутрь запрещен. Но, как оказалось, не так уж он и пуст.
Мир нейтринных людей, восстановленных после смерти. Впрочем, и здесь главный герой встречает знакомые лица.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.