История одного мальчика - [82]
Вечерами Джейни оставалась одна и могла приглашать к себе с ночевкой всех, кого заблагорассудится. По выходным это обычно был Чак. Даже в будни Чак иногда сбегал после отбоя из общежития. Джейни ждала его у ворот в своем стареньком, разбитом „Эм-джи“ с погашенными фарами. Еще затемно она возвращала его в школу. В промежутке он уговаривал ее исполнить какой-нибудь новый сексуальный трюк. Они проводили эксперименты с экзотическими смазочными материалами (соком папайи, шоколадным сиропом, холодным свиным жиром). Он засовывал в нее воздушный шарик, а потом его надувал. В конце концов, когда морозной декабрьской ночью они дрейфовали вдвоем на надувном матрасе по подогретому плавательному бассейну, она отплатила ему тем же. Снегопад заваливал сугробами толстые стеклянные двери и миниатюрными вихрями кружил под огнями веранды. Выше, на склоне холма, стояли запорошенные снегом сосны, похожие на готовящихся к процессии знатных персон в горностаевых мантиях.
После каждого такого приключения Чак становился еще более неистовым, беспечным и нетерпеливым. Ему не хватало уже никаких бесчинств. Лишь война могла бы утолить его жажду опасности. Он и некоторые другие члены „Клуба чинариков“ подружились с Битти. Три раза в неделю они сидели с ним перед ужином в здании для музыкальных занятий и курили в одной из кабинок для прослушивания записей. Они крутили джазовые пластинки. Иногда Битти подыгрывал на своих барабанах. Ни разговор, ни смех, ни барабанный бой не были слышны за пределами звуконепроницаемого помещения. Любого, кто мог бы наябедничать о том, что они неумеренно, причем, в недозволенное время, курят, можно было с безопасного расстояния засечь через стеклянное окошко в стене, отделявшей кабинку от репетиционного зала этого песенного клуба.
Битти носил черные замшевые туфли и прическу „авианосец“, удлиненную на затылке. Волосы его опускались вниз лыжным трамплином. Если он наклонял голову, виднелась белая кожа черепа. Рукопожатие у него было слабое, но стоило ему высвободить свою холодную, бескостную, филейную руку, как в ответ на прозвучавшую в голове или на пластинке ритмическую фигуру он принимался рассекать воздух мощным щелканьем пальцев. Он прищуривался, покусывал нижнюю губу и в постоянно убыстряющемся ритме покачивал головой. Вскоре он уже шептал: „И-и раз, и-и два…“ У него был, похоже, один-единственный костюм из залоснившейся серой синтетической ткани с суженными „в дудочку“ брюками и обычно поднятыми, точно от сквозняка, узкими лацканами пиджака. Во внеурочное время он носил черную рубашку без галстука, с туго застегнутым воротничком, от чего казалось, будто он задыхается. Шея, лицо и руки были у него бледные и крупные; он походил на заключенного в дешевом костюме, выданном ему при освобождении. Он излучал мощную, почти агрессивную сексуальность, но характер ее было трудно определить. Она была слишком практичной и слишком асимметричной, чтобы казаться в привычном смысле мужской и здоровой. У него была привычка хвататься во время разговора за свою промежность и иногда ее даже секунду-другую потряхивать. Думаю, эту манеру он перенял у негров, с которыми общался в джазовом мире.
Судя по всему, этот жест должен был придавать его словам дополнительную весомость. А, возможно, служил для слушателя свидетельством его откровенности и смекалистости, телесным воплощением слов.
Уши у него были немного розовее бледного лица. Брови — такие густые и темные, словно рисовальщик, который их малевал, очень спешил. Верхняя губа, в отличие от полной нижней, походила на тонкую черточку. Незамысловатые высказывания вызывали у него порой истерический хохот; он сгибался пополам и то и дело повторял брошенное кем-то невзначай избитое словечко, словно надеясь выжать из него некий новый смысл. Когда он хватался за промежность, его пузырящиеся на коленях брюки задирались и обтягивали мощные бедра. Все его ярко-розовые и лиловые носки едва доставали ему до лодыжек. Реакция у него бывала порой неестественно замедленной. Человек задавал ему вопрос, а он минуту-другую изучал его лицо и лишь после этого произносил негромкое быстрое „да“ или и вовсе еле слышное „нет“.
Два или три раза я посидел вместе с ребятами из „Клуба чинариков“ и мистером Битти; однако он мне не понравился. Он напомнил мне того парня-проститутку, с которым я встречался двумя годами ранее. В нём тоже было нечто от мошенника. Нечто ненадежное.
Как-то раз Чак сказал мне, что Битти собирается взять партию марихуаны. Не хочу ли я купить или хотя бы попробовать косячок-другой?
— А что это такое? — спросил я. — Она похожа на героин?
Чак рассмеялся.
— Нет. Битти говорит, это отличная вещь. Здорово веселит. Хороша для секса. Под ней музыку слушать приятно. Приходи в среду в музыкальную комнату, курнем травы.
Он резко щелкнул пальцами. Но ведь тем самым он склонял меня к пожизненной наркомании, о которой я столько слышал, к участи столь ужасной, что никто меня против нее даже не предостерегал. Нет, наркоманов я не встречал, зато видел фильмы, в которых красивый музыкант — именно! — обливается потом в гостиничном номере, блюет и умоляет подружку вновь посадить его на иглу, на травку или на что-то еще, но она отказывает ему ради его же блага, несмотря на его галлюцинации и корчи на полу. Зачем мистер Битти приехал в Итон? Быть может, он настолько пристрастился к марихуане, что позволить себе поддерживать свою привычку мог уже, только — вот именно, — только приторговывая в среде скучающих подростков.
Третья книга серии "Возникновение человека" рассказывает о первых истинных людях. Авторы подробно рассматривают археологические находки, а также различные косвенные свидетельства, позволяющие судить о том, что происходило на Земле свыше полумиллиона лет назад. Особый интерес представляют страницы, посвященные раскопкам стоянок первобытных людей на территории современных Франции и Испании. Как и все другие книги серии, книга "Первые люди" превосходно иллюстрирована, написана увлекательно и просто.
«Слова… будто подтолкнули Ахмада. Вот удобный случай бежать. Собак нет, ограждения нет, а в таежной чащобе какая может быть погоня. Подумал так и тут же отбросил эту мысль. В одиночку в тайге не выживешь. Без еды, без укрытия и хищников полно.…В конце концов, смерти никому не дано избежать, и гибель на воле от голода все-таки казалась ему предпочтительнее расстрела в одном из глухих карцеров БУРа, барака усиленного режима».Роман опубликован в журнале «Неман», № 11 за 2014 г.
Эта книга написана для тех, кто очень сильно любил или все еще любит. Любит на грани, словно в последний раз. Любит безответно, мучительно и безудержно. Для тех, кто понимает безнадежность своего положения, но ничего не может с этим сделать. Для тех, кто устал искать способ избавить свою душу от гнетущей и выматывающей тоски, которая не позволяет дышать полной грудью и видеть этот мир во всех красках.Вам, мои искренне любящие!
«Одиночество среди людей обрекает каждого отдельного человека на странные поступки, объяснить смысл которых, даже самому себе, бывает очень страшно. Прячась от внешнего мира и, по сути, его отрицая, герои повести пытаются найти смысл в своей жизни, грубо разрушая себя изнутри. Каждый из них приходит к определенному итогу, собирая урожай того, что было посеяно прежде. Открытым остается главный вопрос: это мир заставляет нас быть жестокими по отношению к другим и к себе, или сами создаем вокруг себя мир, в котором невозможно жить?»Дизайн и иллюстрации Дарьи Шныкиной.
Человечество тысячелетиями тянется к добру, взаимопониманию и гармонии, но жажда мести за нанесенные обиды рождает новые распри, разжигает новые войны. Люди перестают верить в благородные чувства, забывают об истинных ценностях и все более разобщаются. Что может объединить их? Только любовь. Ее всепобеждающая сила способна удержать человека от непоправимых поступков. Это подтверждает судьба главной героини романа Юрия Луговского, отказавшейся во имя любви от мести.Жизнь однажды не оставляет ей выбора, и студентка исторического факультета МГУ оказывается в лагере по подготовке боевиков.
Борис Александрович Кудряков (1946–2005) – выдающийся петербургский писатель, фотограф и художник. Печатался в самиздатском сборнике «Лепрозорий-23», в машинописных журналах «Часы», «Обводный канал», «Транспонанс». Был членом независимого литературного «Клуба-81». Один из первых лауреатов Премии Андрея Белого (1979), лауреат Международной отметины им. Давида Бурлюка (1992), Тургеневской премии за малую прозу (1998). Автор книг «Рюмка свинца» (1990) и «Лихая жуть» (2003). Фотографии Б. Кудрякова экспонировались в 1980-х годах на выставках в США, Франции, Японии, публиковались в зарубежных журналах, отмечены премиями; в 1981 году в Париже состоялась его персональная фотовыставка «Мир Достоевского».
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.В четвертый выпуск вошли произведения 21 автора, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.